Адский поезд
Шрифт:
Он вздохнул.
— И? — спросил Петькин.
— Ты начал говорить, как я.
— А я думаю, что ничего этого нет, — сказал он вдруг.
— Да? — удивился Алеша.
— Психотронное оружие.
— А-а-а-а.
— Электроника. Барокамера. Все такое.
— Мне все равно, — сказал Алеша.
— Я вам говорю. Вы думаете, что я скис? Йо, амиго. Паркур форево. Но этого ничего нет. ФСБ проводит эксперимент…..
Он осекся.
Все произошло очень быстро. Какие-то необыкновенно
Алеша продолжал стоять, а голова была в лапах жужжащего полосатого жука.
— И-ф-к-з, — прокомментировал Ынжац.
Голова Алеша заморгала. Полосатый жук вынул из себя хоботок и принялся пить глаз. Тело Алеши повалилось на пол, брызгаясь кровью. Аня завопила. Ынжац взял ее под руки и увел в дальний конец вагона. Саша отскочил. Костя, с таким видом, будто ничего не произошло, подошел к окну и закрыл форточку.
Аня заплакала. Это была разрядка. Выход чувств.
— Что он сказал? — спросил Саша.
— Ничего. Ты же считаешь, что ничего этого нет. Вот тело без головы. Скажи ему, что это так.
Полосатый жук взмыл вверх и исчез.
— Ну, — сказал Саша.
— Идем, — ответил Костя, — думать некогда. Если есть какие-то мысли, надо идти. А Алеша сам виноват. И коту было бы ясно, что нельзя открывать ни окна, ни двери. Элементарная техника безопасности!
Другой вагона был плацкартным. Саша, Аня и Костя устало сели на нижнюю полку. Костя курил и смотрел в окно.
Ынжац стоял в проходе.
Он ждал.
Нет, если несколько минут назад его ожидание было более отчетливым, то теперь он не мог сказать что-либо определенно. Если бы у него спросили — о чем думаешь, Костя, он бы ответил — я не знаю.
Я не знаю.
Не знаю.
Не знаю.
Он закрыл глаза. Демоны стояли в несколько рядов. Он обратил внимание на Существо-Листик. Это было черное растение, которое прорастало внутрь жертв и там наполняло все едкими волокнами. Оно появлялось внутри человека неожиданно. Но смерть не наступала моментально. Человек начинал медленно трансформироваться. Злые растительные ткани прорастали в мышцы.
Наступала бесконечность боли.
Иная форма бытия.
Иная форма разложения…..
Он обернулся и посмотрел на Сашу.
— Что? — спросил тот.
— Смотри.
— Что?
— Бутылка водки!
Костя показал рукой. На второй полке болталась одинокая, нераспакованная, бутылка водки.
— О.
Костя заметил, что в словах Саши появилась безысходность.
— Водка, — произнес Петькин.
Он открутил крышку и выпил с горла.
— Будешь?
— Да. Давай. — Костя сделал
— Ань?
— Да. Давай.
— Ынжац, ты будешь?
Демон повернулся, но ничего не сказал.
Костя снова закрыл глаза.
Существо-Листик.
Как это прекрасно.
Он ощутил светлый голод. Потом, открыв глаза, осмотрел их обоих — Сашу и Аню. Он представил один Листик на двоих. И вот, они на одном Листе, точно на одном кресте. Вживлены в единую плоть.
Они хотели быть вместе? Вот, это близость. Нет никакой лучшей близости!
— Держи, Кость.
Костя сделал еще глоток. Водка была теплая, ужасная.
— Посидим здесь? — спросил Саша.
— Да, отдохнем, — Аня вздохнула.
— Ты устала?
— Да.
— Ничего. Скоро все закончится.
— Да, — ответил Костя, — скоро все закончится.
— Что закончится? — спросила Аня.
— Всё.
— Сашь, мне страшно.
— Костя, что ты несёшь? — нервно сказал Саша.
— Ничего. Скоро будет обед. Обед обедов. И там будут все. Там будут и жаркое, и салаты. Напитки. Паштет. Гуляш. Отбивные. Свежие мозги. Это была лишь подготовка. Едят не однажды. Едят много раз. Одна и та же пища может быть съедена, переварена и…..
Тут он понял, что происходит следующее: он думает одно, и то, что он говорит, он говорит про себя. Но вслух говорит другое. Он состоял из двух существ.
— Совсем мало осталось, — говорил он в реальности, — дойдем до локомотива. Там наверняка будет нужное управление. Если там есть машинист, дадим ему по голове. Я думаю, что там должно быть специальное управление, рассчитанное на перемещения в пространстве.
— Человек, которого съели — рано радуется, — говорил он про себя, — думаете, если вас съели, то и все? Отмучились? Как бы не так. Один раз съеден — считай, что ты — навсегда обед. Есть тебя могут много-много раз. Все начинается с самого процесса. Как вы знаете, существует очень много видов поедания. Это как кухня народов мира.
Могут есть и на живую.
То есть, едят-то оно в любом случае на живую. Даже если зажарили, то это ни о чем не говорит. И в жаренном состоянии вы способны все чувствовать. Отпадает кожа. Их трещинок сочится сок.
Они голодны.
Они ждут.
Ложки, вилки и ножи.
— Е-р-н-е, — сказал Ынжац.
— Что это значит? — спросил Саша.
— Он комментирует мои слова.
— Но ты же говорил о том, что хочешь поскорее приехать в Сочи и пообедать.
— Да.
— Существует еще и Черный Сочи! — воскликнул он в другом пространстве. — У каждого города есть своя обратная сторона. Именно оттуда выходят демоны.
А вот, что сказал Ынжац: