Адской игры, грешник! Том 1
Шрифт:
— Ваше право.
Я внимательно прочел договор, согласно которому Леха Марвел-Бля получал ссуду в пять тысяч золотых под залог души Стража Леса Памяти, шкатулка в залоге не учитывалась и возвращалась владельцу в любом случае. Сумма приличная. Процент, естественно, драконовский. Но самое неприятное это то, что у меня будет всего пять дней, чтобы вернуть деньги, иначе потеряю душу Стража.
Пять дней. Всего пять сраных дней.
Душа Стража очень важна. Когда в доме старосты я выпустил из шкатулки пойманные им души, то о Страже как-то забыл. Душа была привязана ко мне, и осталась в поле моей ауры. Потом, когда все закончилось,
А теперь приходится ее заложить, и у меня будет всего пять дней, чтобы со всем разобраться и не налажать.
Эх, была, не была. Обмакнув перо в чернила, я вывел размашистым почерком свое имя.
Глава 17. Харон
По узкой тропе Ущелья Костей неслась вороная лошадь со светящимися красными глазами. Впереди — мгла, позади — мгла, а с обеих сторон от тропы угрюмо нависали серые скалы. Но если присмотреться, то можно понять, что скалы вовсе не из камня… Тысячи и тысячи человеческих черепов пялились вслед лошади и ее всаднику черными провалами вместо глаз.
Лошадь неслась во весь опор, из-под копыт взвивался пепел, смешиваясь с преследующей мглой, в которой затаилось нечто ужасное. Из ноздрей лошади вырывалось пламя, а закушенные удила почти истерлись — столь сильно животное вцепилось зубами в металл.
— Шевелись, Плотва! — гаркнул всадник и обернулся, на долю секунды вглядевшись во мглу.
Подобно ветру лошадь летела вперед, но мгла все равно настигала; сгущалась и хваталась призрачными нитями за плащ всадника, касалась лошадиных копыт. Во мгле скрывался Пожиратель.
— Ну же! Быстрее!
Лошадь отчаянно заржала, из широко раздувшихся ноздрей вырвалось пламя.
— Вперед! Быстрее!
В момент, когда мгла почти сомкнулась, желая поглотить лошадь и всадника, кобыла с диким ржанием влетела в большой круг каменных дольменов. Земля под копытами лошади вспыхнула зеленым магическим светом, и мгла отступила. Однако чудовища все же попытались нанести очередной удар — из мглы выскочила костяная химера. Тварь бросилась на лошадь, метя острыми лезвиями клыков в пульсирующую на изогнутой шее жилу.
Молниеносным движением всадник выхватил из ножен меч и рубанул химеру по корпусу. Костяная броня треснула, тварь упала на горящую землю, но не издохла. Лишь на время потеряла ориентацию, и теперь трясла уродливой костной мордой, приходя в себя.
Но всаднику хватило этих секунд замешательства. Он спешился, в два шага оказался рядом с тварью и резким движением содрал с шеи химеры алый медальон. Сжал в кулаке и раздавил. Химера тут же рассыпалась кучей костей.
— Инкуб вас дери, поганые личи! Что б вы все трижды передохли со своей костяной магией! — сплюнул Харон, швырнув остатки медальона за пределы круга дольменов.
Он подошел к лошади и погладил по мокрой от пота шее. Кобыла тяжело дышала, из ноздрей
— Умничка, Плотва. На, вот, скушай червивое яблочко.
Лошадь смела с ладони яблоко и довольно фыркнула. Похлопав кобылу по шее, Харон вышел из круга дольменов и направился к темной пещере.
Внутри пахло сыростью и пеплом, по изогнутым стенам пещеры и по полу ползали слепые крысы. Сквозь их полупрозрачную плоть просвечивались кости, некромант отчетливо видел, как за ребрами бьются алые сердца. Почуяв специфический запах серы, исходящий от некроманта, крысы с визгом разбегались, освобождая путь. Впереди, в гроте, горел костер, и Харон пошел на тепло огня.
— Я знал, что ты придешь-ш-ш… — по-змеиному прошипел сгорбившийся у костра человек.
— Приветствую тебя, Первый, — учтиво ответил Харон.
Человек сипло рассмеялся, смех напоминал скрежет камней. Его лицо прятала чернота капюшона, протянутые к костру руки были покрыты язвами и рубцами, оставленными лепрой.
— Шш-ш-ш… — зашипел Первый. — Ты приш-ш-шел снова, Харон. Дни, месяцы, годы, века… ты упрям. Смерть тебя ничему не научила. Может, покинеш-ш-шь мою обитель, пока не поздно?
— Не покину, ты же знаешь.
— Тогда прош-ш-шу к костру, — поманил Первый скрюченным пальцем с грязным обломанным ногтем.
Откинув изорванный химерами плащ, Харон сел напротив, и вгляделся в черноту капюшона своего собеседника. Лицо Первого покрывали глубокие шрамы и уродливые наросты кожи, нос провалился в череп, а глаза с тяжелыми нависшими веками остекленели. Это не человек. Первый Прокаженный… Именно он принес лепру в Европу. С него все началось. Первый исполнил свое предназначение: он заразил мир болезнью, несколько веков терзавшей человечество.
— Ты принес? — сипло спросил Первый.
Харон кивнул. Некромант достал из внутреннего кармана куртки древнюю золотую монету, с обеих сторон которой был изображен череп с раскрытым беззубым ртом.
— Ш-ш-ш-ш… — зашипел Первый, завидев монету. — Это ведь последняя. Ты уверен, что готов заплатить?
— Да.
— Ты так говорил и в прош-ш-ш-лый раз. И где же тот паладин, что пытался обойти проклятье? Постой. Можеш-ш-шь не отвечать. Все они — глупцы, заключившие с тобой сделку, — умерли. Их душ-ши уничтожены, их больш-ш-ше нет ни в одном из миров.
— В этот раз все будет иначе.
— Не будет. Проклятие не снять. Сколько воинов и магов пыталось исправить твою ош-ш-шибку? Сколько душ-ш-ш поглотил хаос?
Харон молчал.
— Молчишь? Молчиш-ш-ш-ш… Ты не отступишь, и я тебя понимаю. Тогда назови его имя.
— Леха Марвел-бля.
— Хорош-ш-шо. Я принимаю плату.
В изуродованную проказой ладонь упала древняя Монета Долга, на которой черной вязью проступило имя: «Леха Марвел-бля».
В круге дольменов безопасно, мгла сюда не сунется, древняя магия камней куда сильнее злобы Пожирателя. Харон расстелил попону и сел, чтобы восстановить растраченную ману и отдохнуть перед дорогой. Вскоре придется снова прорываться сквозь мглу. Снова сражаться с тварями Пожирателя. Ущелье Костей — недоброе, опасное место. Опасное даже для Стража. Глядя в грязно-серое небо, Харон думал о своем поступке. Уверенность, с которой он истратил последнюю Монету Долга, придала сил, принесла в душу надежду.