Advent Calendar 2013
Шрифт:
— Помогают ли вам визиты сюда? — спросил Тигурий, — я имею в виду, облегчают ли вашу ношу?
— Иногда, — признался Калгар, — я смотрю на владыку Жиллимана, и думаю о временах когда он жил. Меня утешает знание, что то, с чем мы столкнулись сейчас, отличается от того, что было с Пятьюстами Миров тогда, как плевок и дождь.
— Тогда я должен заранее принести свои извинения.
— За что?
— За добавление груза к вашему бремени.
Калгар поманил Тигурия к себе, и бронированная стена Почетной Стражи расступилась,
— В прошлом году было тяжело, правда? — сказал Тигурий, принимая протянутую Калгаром руку.
— У меня нет на это времени, Варрон. — Ответил Калгар, и они пошли вокруг сияющей стазис-гробницы примарха, — просто скажи то, что ты хотел сказать.
— Прошедший год был не легким, — повторил Тигурий, — потери, понесенные в боях с Рожденными Кровью, были тяжелыми, и все усилия направлены на пополнение рядов боевых рот. Мало кто из нуждающихся в помощи за пределами наших границ, удостаивается аудиенции.
— Ещё меньше тех, к кому я посылаю моих воинов.
— На то есть причины, — сказал Тигурий. Он сделал паузу, когда они прошли мимо мраморной плиты, установленной в честь павших воинов Ветеранской роты. — Наши владения сейчас слабее чем были в прошедших веках, и бремя защиты всё больше и больше ложится на плечи простых смертных Ультрамара.
Огромные перчатки Калгара сжались в кулаки. Характер Калгара испортился в последнее время, и манера Тигурия заходить издалека портила его еще больше.
— Ты устроил эту засаду только для того чтобы расстроить меня еще больше, или у тебя действительно есть какое-то дело?
Тигурий кивнул и посмотрел на список имен, выведенный сусальным золотом по бледному мрамору. Во главе списка было имя величайшего героя Первой роты в памяти живущих, Саула Инвиктуса. Калгар протянул руку, чтобы как обычно прикоснуться к плите.
— Делом, мой господин, — продолжил Тигурий, — является то, что нужно предпринять в отношении Агеммана. Я знаю, вы цените его советы, и меч в его руке, но сейчас не время позволять прошлым победам и честной службе делать нас слепыми к тому факту, что Кастра Танагра изменила его.
— Север Агемман — герой Ультрамара, — сказал предупреждающе Калгар, — герой Империума.
— Без вопросов, это так, — ответил Тигурий. — Я стоял с ним на стенах Кастра Танагры. Я видел, как вы оба сталкивались с повелителями демонов, но он уже не тот человек, каким был раньше.
— Никто из нас не остался таким же, Варрон, — произнёс Калгар, глядя на изможденное лицо библиария. — Может быть, что ты изменился больше всех.
Сдерживая демонов вдали от стен Кастра Танагры, Тигурий опустошился так, как Калгар и не мог себе представить. Тигурий мрачно улыбнулся.
— В этом есть правда, господин, но вы знаете, о чём я говорю. Первая рота нуждается в воине, который будет вести их в бой, а Север никогда полностью не оправится от нанесенного ему повелителем демонов удара. Вы знаете об этом так же, как и я.
— Ты
— Да, добиваюсь.
— И кто же сможет заменить его? Сикарий? Вентрис? Гален?
— Не мне решать это.
— И когда это тебя останавливало?
— Это решение твоё и только твоё. Слишком многое зависит от тебя, чтобы сделать правильный выбор.
— Есть что-то еще, что я должен знать? — понял намёк Калгар.
— Много чего. Но в первую очередь то, что новый враг собирает силы против нас. Его нечеловеческий и древний разум опаснее всего, с чем мы сталкивались до этого, — сказал Тигурий, глядя на лицо Мстящего Сына. — И мы должны быть готовы встретить его.
Грэм Макнилл
Люций: Вечный клинок
Люций шагал под небом, изорванным штормами. Он умер под таким, в разбитом храме далеко от этого мира, который Шестнадцатый легион с удручающей буквальностью называл «Планетой колдунов».
После апофеоза Фулгрима на Йидрисе среди Детей Императора произошел раскол: одни последовали за примархом, отвечая на зов магистра войны, а другие захватили корабли легиона, чтобы вести войну самостоятельно.
Люция же еще с Йидриса не покидало мрачное настроение. Он умер, но не в духе был не из-за этого.
Он потерпел поражение.
Ворон по имени Никона Шарроукин по-настоящему убил его, но не испытал удовольствия от невероятного достижения. Из-за этого Люций был в смятении. Из-за этого ему было больно.
Люций не знал, что вернуло его к жизни: вмешательство какой-то высшей силы или безумные изобретения Фабия, но не испытывал желания узнать. Теперь он должен был доказать, в первую очередь самому себе: он — великий мечник Люций, в искусстве фехтования ему нет равных.
Люций впервые услышал о Санахте от самодовольного красавчика по имени Хатхор Маат — легионера, который так сильно напоминал Люцию самого себя в прошлом, что убить его хотелось прямо на месте. Маат рассказал Люцию, что Санахт был последователем древних школ фехтования, воином непревзойденного мастерства, и даже самые одаренные провидцы из Корвидов не видели его поражения в своих кристаллах.
Люций не знал, кто такие Корвиды, но готов был поспорить, что они не учли его в своих видениях. И потому он бросил свой легион — если то никчемное сборище, которое Фулгрим оставил, еще можно было так назвать — и отправился на поиски этого «Санахта».
У мира, ставшего новым домом Алого Короля, была одна неизменная черта, нравящаяся Люцию: здесь ничто не было неизменным. Он шел, казалось, уже вечность, но цель его не становилась ближе. Порой башня Санахта размерами походила на транспортный корабль и висела над стеклянной равниной, которая отражала небо — но не то, что наверху. А иногда она вырастала из гор вдали, превращалась в сталагмит таких немыслимых размеров, что сама была горой.