Адвокат империи
Шрифт:
— Это ты безвозвратный аванс в двести тысяч щедростью называешь? — не удержался я.
— Что богатство для одного, лишь бисер для другого, — пожал он плечами. — В любом случае сделка есть сделка. Мария позвонит тебе.
— Ладно. Тогда я пошёл…
— Сядь, — уже куда более серьёзно сказал он мне. — Разговор есть.
— Если что, у меня этих золотых билетиков больше нет, — сразу предупредил я его, но выражение на лице Князя заставило меня позабыть шутки. — Разговоры с тобой, знаешь ли, дорого обходятся.
— Считай, что
— Забудешь этого увальня, как же.
— Вот и он про тебя не забыл, — кивнул князь. — Пару дней назад приходил ко мне вместе со своими людьми. Спрашивал про тебя.
М-да. Однако, неприятная новость.
— И? — Шутить на эту тему у меня желания не было от слова совсем.
— А чего ты ждёшь? Сказал, что знаю тебя.
— И, очевидно, знаешь, где я теперь живу.
— В точку, — кивнул князь.
— Но им ты не сказал.
— Скорее, они не смогли оплатить мои услуги, — поправил он меня. — Видишь ли, по странному стечению обстоятельств это оказалась очень дорогая информация.
Я благодарно кивнул, понимая, что именно сказано между строк. Он никогда от своей прибыли не отказывается. В определенных кругах это известно всем. И тот факт, что он меня не сдал… это дорогого стоит. В данном случае ровно столько, чтобы этому злобному говнюку жадность глотку придавила.
И почему-то я был на сто процентов уверен, что князь назвал ему именно ту сумму, которую тот не смог бы заплатить. Из-за неспособности или жадности, не так уж и важно. Главное, что не мог.
— Спасибо, — искренне поблагодарил я его.
— Не за что. Но я на твоём месте почаще бы оглядывался, Александр. Или вообще уехал бы из города…
— Не могу.
— Почему-то я не удивлён, — вздохнул хозяин «Ласточки». — Просто чтобы ты знал. Я не стану с ним конфликтовать. Назвал ему цену. Он платить отказался. На этом наши с ним дела закончились. Все знают, что повторно сделки я не заключаю. Но делать что-то сверх этого не стану. Время неспокойное, и связываться с теми, на кого он работает, у меня нет никакого желания. По крайней мере, сейчас. Так что в случае чего, ты сам по себе, Александр.
Как будто когда-то было иначе…
Глава 23
Следующие несколько дней пролетели достаточно быстро. Работа, зал, сон. Работа, зал, сон. Всё смешалось в сплошную череду быстро сменяющих друг друга рутинных событий, стремительно проносящихся перед глазами.
Дело Изабеллы постепенно шло к слушанию. Лазарев прорабатывал защиту, я готовил ему документы пачками. Плюс по новой прошёлся по всем имеющимся свидетелям…
…по всем, кроме сестры Димитрова. Уже трижды мы назначали встречу Елизавете, но каждый раз она под благовидными предлогами просто отказывалась с нами разговаривать и отвечать на имеющиеся вопросы. Зачем? Почему? Кто бы нам сказал.
—
— Вызовем повесткой в суд? — сразу же понял я, к чему именно он клонит.
— Да. Это она проигнорировать не сможет.
— А тот факт, что мы не говорили с ней раньше, сыграет нам на пользу. Ведь наших вопросов она знать не будет заранее.
— В точку, — кивнуло благородное начальство. — Сделаем упор на то, что она отказывалась с нами сотрудничать и обозначим, как враждебного свидетеля.
А вот тут уже я засомневался.
— Не. Не выйдет. Если у прокурора будет хоть пара извилин, то он это оспорит.
— Да и пусть. Главное, выставить её таковой перед присяжными, — Лазарев отложил бумаги в сторону. — А ещё мы можем…
Его прервал аккуратный стук ногтей по стеклу. Обернувшись, увидел стоявшую за стеклянной дверью кабинета Кристину. Девушка стояла с бумажным конвертом. Лазарев махнул ей рукой, приглашая войти.
— Что у тебя, Кристина?
— Только что курьер приехал. Это привезли Александру, но, раз уж он здесь, я решила сразу отнести сюда.
— Спасибо, — искренне поблагодарил я её, и забрав конверт вернулся к креслу.
— Что там? — тут же спросил Лазарев, очевидно понимая, что именно находилось внутри.
Ну, или же, просто надеялся на это. Как и я. Хотелось верить в то, что деньги потрачены не напрасно.
— Мда-а-а… — протянул я, глядя на лежащие внутри фотографии. — Ладно, я ожидал что ни будь… но не такого.
— Что там? — уже более злым и нетерпеливым голосом потребовал ответа Лазарев.
— Похоже, что тебе придётся выложить моему знакомому те триста тысяч, о которых я тебе говорил, — злорадно улыбнулся я, передавая ему фотографии из папки.
— Пф-ф-ф, лишь бы они своих денег стоили, — фыркнул тот, беря фотографии в руки. — О! Да ладно! Это, что? Штайнберг?
— Там на второй фотографии его лицо отлично видно, — не удержался я от смеха. — Ракурс просто превосходный.
— Ах, Григорий Алексеевич, — протянул Лазарев, переворачивая очередную фотографию. — Оказывается, он любит пожёстче.
— Глядя на эти фотографии, я не могу не спросить. Как у него дела с женой?
— Паршиво, — тут же отозвался Лазарев. — К нашему с тобой счастью. Ходят слухи, что она им немного недовольна.
— Ну, тогда предлагаю сделать так, чтобы «немного» превратилось во что–нибудь похуже.
— Гораздо хуже, — согласился он со мной. — Поехали.
Я поднялся из кресла, но на полпути к двери остановился.
— Как думаешь, насколько сильно он меня ненавидит?
— Ну, ты его унизил, прошёл по его гордости, лишил его денег, заставил сделать то, чего он делать не хотел. Я бы сказал, что ненавидит он тебя где-то между «очень» и «очень-очень». А что?
— Мысль есть одна.