Адвокат Перри Мейсон
Шрифт:
– Вопрос сформулирован таким образом, - сказал судья, - что свидетель не может ответить двусмысленно. Однако, если вспомнить, с каким возмущением обвинение отрицало, что оно скрывает доказательства, возражение становится чисто техническим. Тем не менее суд принимает возражение на основании того, что это показания с чужих слов. Мистер Мейсон, принято возражение к форме поставленного вопроса.
– Понимаю, - Мейсон заметил ударение, которое судья сделал на последних словах.
– Я спрошу по-другому. Лейтенант Трагг, почему вы не упоминали
– Мы возражаем на основании того, что это несущественно, не имеет отношения к делу и перекрестный допрос не должен касаться этой темы, опять вмешался Бергер.
– При данной форме вопроса возражение отклоняется. Отвечайте, свидетель.
– Меня об этом не спрашивали.
– Но вас же спрашивали о всех предметах, найденных в кабинете? продолжал Мейсон.
– Да, сэр.
– И вы описали все, что нашли?
– Да, сэр.
– Как вы считаете, лейтенант, вы не стали бы говорить о пленке, если бы вас специально не просили молчать?
– Мы возражаем, - сказал Гамильтон Бергер.
– Вопрос спорный и не должен входить в перекрестный допрос.
– Возражение отклоняется, - резко ответил судья.
– Вопрос изменен так, чтобы выявить, насколько свидетель пристрастен. Отвечайте, лейтенант.
– Я намеренно решил ничего не говорить, пока меня не спросят, объяснил Трагг.
– Вы пришли к такому решению самостоятельно, лейтенант, независимо от тех инструкций, которые вам дал окружной прокурор?
– Мы возражаем, - снова начал Гамильтон Бергер, - с разрешения суда...
Эрвуд покачал головой:
– Возражение отклоняется, мистер Бергер. Вопрос касается намерений свидетеля. Если окажется, что свидетель пришел к такому решению по просьбе обвинения, значит, на свидетеля было оказано давление, не выявленное при прямом допросе, а это не может оставить суд равнодушным. Отвечайте на вопрос, лейтенант Трагг.
– Да, - сказал тот после некоторого колебания, - мне дали указание: если меня не спросят, ничего об этом не говорить.
Мейсон старался использовать достигнутое преимущество.
– Единственным основанием вашего решения не говорить об этой записи ни слова, если вас специально не спросят, было указание, данное вам окружным прокурором, не так ли?
– То же самое возражение, - заявил Бергер.
– Отклоняется, - обрезал судья.
– Отвечайте на вопрос, свидетель.
– Да.
– Тогда я считаю, - сказал Мейсон, - что в интересах правосудия эта запись должна быть прослушана в суде.
– Если адвокат хочет выставить запись как часть доказательств защиты, - произнес Бергер, - пусть он достанет ее, принесет сюда и предложит прослушать. А мы выступим с возражением, исходя из того, что это неправомочно, что запись беседы двух неопознанных лиц на магнитной пленке не может служить основанием для решения суда.
– Где в настоящий момент находится пленка?
– спросил Мейсон лейтенанта Трагга.
–
– Прошу суд дать окружному прокурору распоряжение предъявить эту запись, с тем чтобы прослушать ее в суде. Я думаю, что беседа между обвиняемым и Меридитом Борденом может оказаться очень важной. Выдвинуто обвинение, что мой подзащитный убил Меридита Бордена. Совершенно очевидно, что нельзя разговаривать с мертвым человеком.
Бергер вскочил и сердито выкрикнул:
– Как будто нельзя сначала поговорить с человеком, а потом застрелить его! Запись на пленке показывает, что у Анслея были все основания убить Бордена.
– Тогда ее прослушивание должно пойти на пользу обвинению, - ответил Мейсон.
– Только я могу судить о том, что нам на пользу, а что нет, огрызнулся Бергер.
– В настоящий момент от меня требуется одно: доказать наличие преступления и предъявить доказательства, которые могут убедить суд в том, что есть основания считать ответчика виновным.
– В общем-то это правильно, - согласился Эрвуд.
– Однако сейчас ситуация сложилась иначе. Защита обращается к обвинению с просьбой предъявить пленку, которая будет фигурировать в деле как доказательство защиты. Суд намерен удовлетворить эту просьбу и прослушать запись. Дело приняло неожиданный оборот, и суд крайне заинтересован в том, чтобы узнать правду.
– Все дела Мейсона принимают неожиданный оборот, - сердито заметил Гамильтон Бергер.
– И тем не менее просьба адвоката будет выполнена, мистер обвинитель. Если эта магнитная лента находится у вас, предъявите ее.
– Нам нужно время, чтобы принести ее сюда и подготовить аппаратуру.
– Сколько?
– Не менее получаса.
– Тогда суд возьмет перерыв на полчаса.
Дру подергал Бергера за фалду фрака и, когда тот наклонился, что-то яростно зашептал ему.
– Хорошо, - вдруг объявил Бергер, - я постараюсь организовать все минут за десять.
Эрвуд внимательно посмотрел на него.
– Вы же сказали, что понадобится не менее получаса.
– Посоветовавшись с моим помощником, я выяснил, что пленка у нас с собой, а аппаратуру мы можем наладить за десять минут.
– Именно это и шептал вам помощник?
– поинтересовался Мейсон.
– Или он высказал опасение, что этих тридцати минут, о которых шла речь, вполне может хватить на то, чтобы доставить сюда доктора Коллисон?
– Занимайтесь своим делом, - сердито сказал Гамильтон Бергер, - а я буду...
Судья стукнул молотком по столу.
– Прекратите, джентльмены! Мы обойдемся без ваших колкостей. Однако, мистер обвинитель, суд не вчера родился. Вы сказали, вам нужно полчаса, чтобы доставить сюда пленку и наладить аппаратуру, и суд решил объявить перерыв на эти полчаса. Мы не видим оснований менять свои решения. Объявляется перерыв на тридцать минут.
– С этими словами Эрвуд поднялся и сердито зашагал к своему кабинету.