Адвокат вольного города 11
Шрифт:
— Аркадий, а притормози своего железного коня, — на открытом воздухе дышалось легче и Кабыр Онаакович, зверски зевнув, попросил остановиться.
— Чего так? Англичане?
— Да какие там англичане, мне просто надо пойти пообщаться с духом леса.
— Чего?! Это типа местная магическая сущность?
— Аркадий, в кусты мне надо сбегать, ну, трудно догадаться?!
— Ааа… Извини, тупанул.
— Давай, здесь останавливай, пока ещё в чащу не забрались, полтора часа уже терплю.
— Так могли бы и в туннелях, если что! Или это оскорбит духа
— Это оскорбит мой хакасский охотничий нюх, когда мы поедем обратно, потому что в туннеле моче некуда деваться, ни впитаться, ни выветриться.
— Резонно. Что-то я после неожиданной встречи с гренадёрами соображаю плохо. Ладно, давай сделаем небольшую паузу, я как раз Фёдору наберу.
…
Фёдор вылетел примерно час назад, но судя по пустому небу, до этой местности ещё не добрался или напротив, уже улетел.
— Фёдор Иванович, у тебя всё хорошо?
— Связь плохая, слышно через раз.
— Тебя тоже. Ничего, война кончится, натыкаем ретрансляторов, связь будет ого-го.
— Что?
— Ничего. Там наших батыров не видать?
— Зону проверил, есть следы костров и стоянки в квадрате два — сто девять. Тебя не увидел.
— Мы, наверное, припоздали.
— Заблудились в туннелях?
— Типа того. Спасибо за информацию, посмотрю, что за квадрат такой.
— Я закончил облёт, возвращаясь на базу. Через час вернусь, снова буду искать.
— Нет, займись задачами для де Жерса. Мы, если что, магией вернёмся на базу, туннель мне нужен только, чтобы к месту попасть первый раз.
— Как скажешь. Конец связи.
— По телефону это не обязательно.
Развернул карту. Действительно на пределе территории каганата, а может и за пределами, был такой квадрат леса с парой ниток.
В южной части каганата дороги были бывшими широкими тропами, по которым регулярно осуществлялся перегон табунов, но в центральной и северной части широкие тропы превращались в узкие и малозаметные, по которых ходили только звери, а за ними охотники. Торговли и миграций между поселениями отсутствовало. С одной стороны, это было хорошо, это затрудняло передвижения ногайцев, особенно между горами и долинами, неудобное пересечение рек, тяжёлый проход сквозь леса.
С другой стороны, даже мне, хотя бы примерно знающему, где тусуется Юба, найти его тоже было трудно. И доехать, чёрт подери, было трудно.
Когда мы с Кабыром докатились до неширокой, но по-сибирски глубокой реки, он действительно заметил какие-то свежие следы конницы.
— По нашим данным, ногайцы так далеко не забирались, могут это быть юбовские бойцы?
— По следам трудно что-то сказать. Но ходили они тут примерно неделю назад. Надо на ту сторону, Аркадий.
При помощи магии мы, всё ещё на мотоцикле (хотя я понимал, что в какой-то момент его придётся перекинуть на Изнанку на хранение, а дальше пешком), переместились на другую сторону реки и, всё по тем же следам, углубились в лес.
Через полтора часа Кабыр попросил остановиться,
— Там крупный лагерь.
— Ты это понял по следам?
— Там готовят плов. А ждал я, чтобы понять, какой ветер.
— Ну, плов — это обнадёживает.
— Нам надо объехать овраг вот так, по лосиной тропе, — он указал пальцем кривую линию, а я не стал спорить.
Конный разъезд, нечто вроде охраны, заметил нас, появившись откуда-то из-за стволов, но, к счастью, сразу же узнал.
Верхом на мотоцикле мы въехали на холм, где среди вековых сосен раскинулись немногочисленные юрты лагеря. Наводка, которую дал мне Шпренгер, оказалась верной, на юртах был потёртый и намокший знак-тамга рода Юбы.
…
— Приветствую тебя, Великий каган.
— И тебя, найом Аркадий. Мой министр Михаил предупреждал, что ты можешь скоро появиться.
— Как твои дела?
— Слушай, Аркадий, ну что за дурацкий вопрос? Дела мои тревожны, большая часть верных найомов покинула меня в трудную минуту, за что я с них потом, когда закончится война, спрошу по всей строгости. Ты, между прочим, тоже относишься к их числу.
— С фига ли? В смысле, ты заблуждаешься, Великий каган.
— Обоснуй, — недоверчиво насупился он и налил себе остывшего зелёного чая.
— Я в одиночку веду войну. Пока ты в мудрости своей укрылся на севере каганата, а твои найомы в малодушии попрятались по норам, — при моих словах согласно каган кивнул, он искренне верил, что прятаться ему — это тактический ход, а другим — трусость и неверность делам каганата. — Так вот. Я вооружил казачество, и мы дали сражение хану Каратаю, выиграли его и навязали мирный договор, по которому он ушёл.
— Далеко ушёл? А как же эти его ногайцы, которые шастают по долинам?
— Он с войском, а это большая часть ногайцев, ушёл, но часть ногайцев ему не подчиняется, они слушаются нанявших их англичан.
— Вот ублюдки с чаем и этикетом, — выдал экспресс-анализ международной политике старый степняк. — Тогда как чувствует себя война? Мне не следует тебя наказывать.
— Войну ведёт генерал де Жерс. Кстати, надо подписать указ о назначении его генералом.
— Что за Жерс?
— Это героический имперский генерал, который с трудом согласился приехать из Москвы и возглавить партизанское движение, вооружить и обучить как наёмников, так и местных жителей, которые по моему зову… Сделанному от твоего имени, само собой, пришли защищать свою земли.
— И что, у меня теперь вооружённые крестьяне, граф?
— У тебя сроду крестьян не было, что алтайцы, что чалдоны и так были вооружены.
— А теперь ещё и армия у них. Мне, конечно, бояться некого, за мной власть и люди.
— Кстати, сколько их? Должно быть три сотни, а я посмотрел на лагерь, сейчас всего шесть-семь сотен клинков?
— Мой воевода и министр Михаил прочёсывает окрестные земли.
— Привет им. Вот указ о формировании народного ополчения франтирёров.
— Это твой генерал придумал?