Адвокат вольного города 5
Шрифт:
— Но, мой господин!
— Баста, карапузики! В смысле, отбой и до завтра.
Основная комната моего дома, по классификации моего прежнего мира в стиле «студия», то есть совмещающая функцию зала и кухни со столовой, имела диван, перед ним обеденный стол, довольно небольшой и в настоящее время пыльный, саму кухонную поверхность и стойку, что-то вроде длинного узкого стола перед самим окном, с открывающимся видом на улицу. На стойке стоял телефон, там я и разместился, не зажигая свет, обходясь тем освещением, что проникало в комнату через немытые
Само собой, спать ложиться никто не собирался, я набрал Кастета сначала в его новый заводской кабинет, потом в старый авторемонтный, но так никуда и не дозвонился. О наличии мобилета, тем более о номере такового, мне пока не известно.
Тогда набрал Чена и коротко переговорил.
— Мне сказали, ты сегодня выходной? Я в офисе, — что-то жуя, докладывал китаец.
— Посетители были?
— Без тебя я запираюсь. А что? Ну, не консультации же за десять рублей мне проводить?
— Десять рублей — это десять рублей, — наставительно произнёс я.
— Аркад Ий, ты, быть может, забыл, но мой юридический диплом — это твой подарок. О чём мне консультировать? Думаешь, я хотя бы знаю законы?
— А думаешь, большая часть адвокатов и юристов города их знают? Слышал я их рассуждения, мне после этого странно, что они в дверь не промахиваются, когда в комнату заходят.
— Всё равно, не могу я так. И вообще, я сейчас делаю документы по отгрузке с прииска. Кстати, мне надо, чтобы ты их подписал.
— Надо, значит — привози, подпишу. Какая по счёту отгрузка у нас идёт?
— Четвёртая. Мы решили отправить те макры, которые, — он замялся, — как же это по правилам осторожного общения?..
— А ты скажи, я угадаю. Привезены по суше?
— Наоборот, добыты из недр.
— Они все, которые растительные, добыты из недр.
— Эти из недр за порталом дедушки Макара.
По комнате летала муха. Я покрутил глазами, переваривая его слова, потом посмотрел на комнату магическим зрением. Посторонних моё чутьё не ощущало. Откуда тогда муха?
— Местные макры, то есть? А что, уже достаточно много добыли? Я имею в виду для экспортной отправки?
— Да, но не из-за этого, просто четыре — это плохо.
— Почему?
— Ты русский, — вообще-то, Чен не любил напоминать о наших разных национальных идентификациях и культурах, предпочитая учиться всему русскому и учить меня своим традициям, когда это было нужно. Раз говорит об этом, значит это важно.
— Ну, договаривай. О чём «большой глупый русский» не понимает?
— Не обижайся. Ты вообще решишь, что это глупо. Четыре — это несчастливое число у китайцев. У нас «четыре» пишется так же как смерть.
— И что теперь? Четвёртую отгрузку не делать?
— Вот, я же говорил.
— Что, для вас прямо для всех, это так важно?
— Ну, чтобы привести пример. У нас не строят четвёртый этаж в больших городах. А если строят, то он технический, там никто не живёт. И туда не ходит лифт. На улице в доме с номером четыре или четырнадцать никто не хочет жить, иногда там
— Это уже от нас, европейцев?
— Это потому, что один плюс три равняется четыре.
— Хера себе. А если кто родился четвёртого апреля?
— У китайцев свой календарь, но в целом, ты правильный вопрос задаешь, если ребёнок рождается четвертого, то врачи идут навстречу и всем говорят, в документах так пишут, что родился пятого или там, третьего. Меняют дату.
— Обманывают судьбу? Ладно, я понял, всё серьёзно и это не ты с Танлу-Же такие суеверные, а в целом национальная особенность.
— Да, — терпеливо гнул свою линию Чен.
— Хорошо, отнесусь с уважением. Значит, вы боитесь, что с четвёртой партией может что-то пойти не так? Ну, тогда пусть всё будет так, как ты делаешь.
— Хорошо, что ты не против. Танлу-Же просил особо на этом не акцентироваться, но ты сам спросил. Боится, что ты расстроишься, партия маленькая, твоя премия тоже маленькая.
— Да хрен с ним, в моменте может поступлений будет и меньше, а потом выровняется. Принцип маятника.
— Кого? Что-то из магии?
— Из физики. Маятник — это физика. Для человека, который плохо знает магию, весь мир наполнен физикой. Короче, ничего не надо менять, доделывай, привози, я подпишу.
— Не ляжешь спать? Или тебя можно будить?
— А как ты зайдёшь? Ах да, у вас же есть ключ. Короче, спать не ложусь, приходи.
Я побродил ещё какое-то время по дому. Рёбра болят, и, кажется, почему-то выросла температура. Намазался кремом, надел свитер. При поднятии рук рёбра стрельнуло болью так, что я охнул.
Постепенно крем начал действовать, не только заживляя, но и действуя, как обезболивающее.
Дом типа «таунхаус» это, по сути, длинная гусеница домов под условно одной крышей, где каждый сектор обладает отдельным входом и куском газона перед дома (в моём случае это, скорее, выкошенный в ноль пустырь). При этом за моим сектором дома был и задний двор, который я никогда не посещал. Мне показывали его один раз при покупке.
Дверь на задний двор открывалась с трудом и была закрыта на засов.
Надо запросить «клининг», потому что дом «запылился», а задний двор вообще в запустении. Какие-то погнутые тазы, провисшая бельевая верёвка, колченогий стул, возле него пенёк, на котором стоит грязная миска, явно использовавшаяся под пепельницу ещё прошлыми жильцами.
Площадь заднего двора позволяла разбить там крошечный садик или расставить уличную мебель и сидеть «на свежем воздухе», но я своим двориком, по понятным причинам, не пользовался. Вообще, с точки зрения китайцев, проникающих в мой дом, я человек странный, у меня нечто вроде порядка только в спальне на втором этаже, там расставлена мебель, застелена постель (бельё уже, наверное, приросло к кровати), стоит узкий шкаф с немногочисленными книгами, которые я иногда читаю. В остальном доме какая-то тоска, паутина и пыль.