Адвокат вольного города
Шрифт:
В дверь моей квартиры громко и решительно отчетливо стучали, выдернув меня из сна не хуже, чем это проделывали паровые гудки.
Вскочил, сердце колотится. Часы в коридоре показывали «без четверти восемь». По моим меркам довольно поздно.
Не выспавшийся, злой и не до конца одетый я поплёлся открывать дверь.
Замок зловеще щелкнул, массивная дверь потянула за собой волну холодного резкого воздуха из подъезда.
На пороге стоял, вытянувшись в полный рост подтянутый немолодой крепкий мужичок с густыми шикарными усами, облаченный
Я испытал легкое дежавю. В первый день моего пребывания в Кустовом именно он потащил меня к Лещёву.
— Аркадий Ефимович!
— Доброе утро, Модест Павлович, что вас заставило врываться ко мне в такую рань?
— Служба, — буркнул он. — Вам надлежит явиться на экстренное судебное заседание. Немедля!
— Опять немедля? Ну, я всё-таки для начала оденусь, думаю, что пара минут у меня есть. А вы проходите, не стойте на сквозняке.
Ну, этот вроде не арестовывать приехал, хотя и не объяснил ровно ничего — куда везёт, зачем…
Всё тот же экипаж с истертой эмблемой суда, лошадка звонко стучит по мостовым утренних улиц.
…
Коллежский ассесор Лещёв резко запер свой кабинет, развернулся и глянул на меня в упор. С такого расстояния были отчетливо видны его морщины и припудренная бородавка на крыле носа.
— Аркадий!
— Деньги в процессе, — уклончиво пробурчал я.
— В пекло деньги, Аркадий. Вчера прокуратура подала на вас ворох заявлений, я принял их всех себе в работу, чтобы не пускать на самотёк. Если ваши… мои деньги вложены в прииск, я не знаю, что с вами сделаю!
— Знаете, Демид Фирсович, конечно, знаете, что сделаете. Вы меня прикроете, мы же с вами друзья.
— С такими друзьями и враги не нужны, Аркадий! Всё, идите, готовьтесь к процессу и извольте выглядеть на нём убедительно. И чуть что просите об отложении. Всё! Бегом отсюда, только налево, по боковой лестнице, никто не должен видеть, что мы общались.
Я вышел не только из его кабинета, но и из здания.
Все мои дела (а было их много) назначены на девять утра, есть немного времени прийти в себя.
Если бы я курил, то обязательно закурил бы, а так — купил в кафешке неподалёку чашку крепкого кофе и спешно выпил её. Вот и весь мой завтрак.
Ближе к девяти прибыла прокуратура: какой-то седоватый мужичок и Ангелина. Они оба выглядели серьёзно и решительно, но за этой маской, скорее всего, скрывалось растерянность. Хотя я ещё не видел самих заявлений, подписаны они все, наверняка, Баклановым, который с утра не пришёл на работу и никто (ну, может, кроме меня) не знал куда же он запропал.
…
В зал по одному, бесконечно длинной вереницей заводили китайцев во главе с Ченом. Он единственный был одет в костюм, поэтому полиция решила, что он главный. Наученный мной, он отказался отвечать на все вопросы, включая вопрос о своём имени, пока не прибудет его адвокат, то есть — я.
Клеть для задержанного не могла
Огляделся. Кроме задержанных и прокуратуры — было пару зевак, включая, неожиданно, Наталью Романовну, Павла Орлова и парочку незнакомых мне горожан.
Стол защиты (мой) стоит повернутым лицом к столу обвинения, откуда на меня, сверкая прекрасными глазками смотрела Ангелина.
Пока её коллега копошился в документах, она тихонько обратилась ко мне.
— Филинов, признайте все наши требования сразу, сэкономим всем время.
— Ангелина Родионовна, лично вам и в других обстоятельствах я бы сдался без колебаний! Но как вы сможете меня уважать в будущем, если я без боя сдамся прокуратуре, да ещё и в условиях, когда кругом прав и свято чту букву закона!
Девушка сощурила глаза и негромко фыркнула.
Наш диалог прервал главный пристав Модест Павлович, который пружинистой походкой зашёл и зычно провозгласил, — Всем встать, суд идёт!
Зашуршали.
Повинуясь негромкой команде Чена, встали и китайцы, охране из полицейских не пришлось прикрикивать.
— Прошу садится! — торжественно выдал пристав и отошёл в сторону, давая судье обзор.
В образовавшейся тишине Лещёв недовольно зыркая, неторопливо осмотрел зал и решительно выдернул из кучи принесённым папок на своём столе самую пухлую.
— Все заявления поданы вчера. Они разные и исходят из уголовных и гражданских правил. И, раз они поданы одновременно, суд сам принимает решение о порядке рассмотрения… Итак, у нас двадцать два заявления на аресты членов китайской общины. Его рассмотрим первым и одновременно, не по одному. Зачитывать не стану… Прокуратура, ваше слово.
Ангелина встала и, одарив меня холодным взглядом голубых глаз начала довольно бойко рассказывать, как следствие по делу Хомякова пришло к выводу о преступных делишках китайской диаспоры и решительным блицкригом окружило толпу преступников на Макарьевской изнанке прямо за противоправными действиями. Причём, по её словам, выходило что арест произвела прокуратура.
Один из присутствующих в зале полицейских возмущенно фыркнул, как боевой конь на плацу, всем своим видом показывая, что это не правда, арест произвела полиция, а прокуратуры там и рядом не стояло.
— Защита, ознакомьтесь с заявлением. Вопросы у защиты?
— Конечно, есть вопросы, — я вышел на середину зала и, упустив голову, спросил, обращаясь к судье (хотя вопрос был адресован Ангелине).
— Как следует из материалов дела Хомякова, с которыми, я чисто случайно, знаком, оренбургскими оперативниками были задержаны цыгане, перевозившие контрабанду. Нарушители хотя и показали, что провозить предположительно контрабандные макры наняли их лица китайской национальности, узнать кого-то конкретного они не берутся. Что-то поменялось с тех пор? Те цыгане по-прежнему в Оренбурге?