Аэций. Клятва Аттилы
Шрифт:
— Тем ценнее наша победа, — с улыбкой произнесла Лициния Евдоксия. — За неё мы выпьем во время триумфа, который, без сомнения, состоится в Риме. А сейчас я хотела бы осушить этот кубок за то, чтобы мерзостному атилле и всей этой гуннской нечисти воздалось по заслугам!
— Желаю и вам того же, — неожиданно произнес Карпилион и сделал большой глоток.
У всех, кто был в зале, вытянулись лица. И только Аэций остался внешне невозмутим.
— Карпилион имеет в виду поговорку — всякому по заслугам, — объяснил он поведение сына. — Так говорят у нас в армии.
— Ах, это
Наблюдать за ней было забавно. Гонория тихо давилась от смеха. Наверное, у Карпилиона остались друзья среди гуннов. По-другому и быть не могло. Вот за них-то он и вступился.
После этого гости быстро ретировались, и, хотя Лициния Евдоксия простилась с ними очень тепло, но настроение молодой августы явно сошло на нет. Когда Гонория спросила о впечатлении, которое произвел на неё сын Аэция, она ответила с ужасом:
— Как неприятно, что я никогда не слышала эту армейскую поговорку. Но все же причина, мне думается, в другом. Принижая достоинство их врага, я ненароком принизила и величие их триумфа. Валентиниан рассердится на меня за то, что произошло. Не могла бы ты как-нибудь это уладить? Аэций благоволит тебе. И сыну ты, кажется, приглянулась. Для них приготовили роскошный домус недалеко отсюда. Они останутся в нем, по крайней мере, до завтра. А ты могла бы заглянуть туда ненароком.
И провести там чудесный вечер, общаясь с сыном Аэция в приятной расслабленной обстановке?
— Ты просишь о невозможном, — произнесла Гонория строго. — Для этого мне придется пропустить вечернюю молитву в Храме. Но ради тебя, дорогая, я готова пойти на любую жертву.
Ссора
— Послушай, Карпилион, — обратился к сыну Аэций. — Видимо, я недостаточно ясно растолковал положение, в которое мы попали.
— Мне не надо ничего растолковывать, — ответил Карплион. — Я знаю, зачем ты повез меня к жене императора.
Они разговаривали в триклинии просторного гостевого домуса, которым Аэций обычно пользовался во время пребывания в Аримине. Как магистру армии подобные домусы полагались ему в каждом городе. Их убранство везде было одинаково вплоть до оттенков мебели для отдыха — мягких удобных лож, на которых можно было полулежать, и низкого столика с вином и фруктами.
— Я рад, что ты меня понимаешь, — сказал Аэций. — Плакидия — младшая дочь императора свободна от обязательств. Мы могли бы вас обручить.
Карпилион расхохотался в голос.
— Мы?..
— Напрасно смеешься, — возразил Аэций. — Плакидия недостаточно взрослая для заключения брака, но вполне созрела для обручения. Женившись на ней, ты станешь…
— Соправителем императора? — сквозь смех произнес Карпилион. — Не поверишь, но с этим я и нагрянул в Галлию. Юста Грата Гонория — так её полное имя? — прислала аттиле письмо с предложением стать её мужем.
— Что? — Аэций был искренне удивлен.
— Император не сказал тебе?
— Хм, нет… Наверное, не успел. Что ж. Тогда даже лучше. Гонория очень похожа на мать. Она не только красива, но и умна. Думаю, если я предложу императору этот брак, у него не возникнет никаких
— Аттиле он ответил, что Гонория отдана другому.
Аэций усмехнулся и покачал головой.
— Узнаю Валентиниана. Иногда он лукавит, чтобы не отказывать прямо. Не беспокойся, тебе не откажет. Ты ведь мой сын, а я его главная опора.
— Да к тому же герой Каталаунских полей, — с иронией произнес Карпилион.
— Каталаунские поля нам обоим аукнутся, если не уладим свои разногласия, — ответил Аэций. — Победу не одержать оружием, она в той цели, которую ставят перед собой. Ты пришел за Гонорией, так женись на ней и не будешь чувствовать себя проигравшим. В целом, признаюсь, я горд, что сумел победить такого врага, как ты. Прими мое восхищение. Ты был очень хорош в бою.
— Ты тоже, Мунчук, — отозвался Карпилион. — Кажется, так тебя звали в Маргусе, когда мы впервые встретились.
— Ха-хах, Мун Чук — это вовсе не имя, а название праздника. Мун Чуками называют тех, кто родится в этот Великий день. Их считают детьми богов… Руа когда-нибудь говорил тебе об Ульдине?
— Нет.
— Для меня он был богом. В юности я поклялся хранить эту землю от войн и побратался с теми, кто поклялся о том же самом. А теперь из всех побратимов остался один. Умру, и кто будет новым хранителем мира? Пятилетний сын, которого родила мне вторая жена?
— Мира без войн не бывает.
— Так говорят только слабые духом. Война означает, что ты был не прав. И только договорившись, будешь чувствовать, что победил.
— Ну, раз так — давай заключим договор. Ты возглавляешь армию здесь. А я — у гуннов. И тогда между нами не будет войн. За это время твой сын подрастет и сможет тебя заменить. А в Кийгороде подрастет наследник Руа.
Карпилиону казалось, что возражений быть не должно.
— Посмотри вот сюда. — Аэций придвинулся ближе и показал ему руки. — Ты видишь? Они дрожат. Пока не слишком заметно, но скоро об этом узнают все. У меня нет выхода. Я должен найти преемника, и не завтра, не послезавтра — а прямо сейчас. Иначе меня заменят каким-нибудь славным воякой, который решит, что Империи необходима война с аттилой. И тогда будет поздно хвататься за локти. Поверь, я не стал бы с тобой говорить, будь у меня хоть какой-нибудь шанс поступить по-другому. Со мной все кончено. Заключать договор бесполезно. Я не хочу ничего делить. Я хочу отдать тебе всё. Этот мир, людей, их жизни и их судьбу. Оставайся здесь, женись на Гонории. А в Кийгород отправишь послание. Пусть поставят вместо тебя послушного нам человека. Например, такого как Онегесий. Ты ведь с ним кажется дружен?
У отца были старые сведения, но поправлять его не было смысла. Карпилион раздумывал над другими его словами. Женившись на Гонории, он разделит с императором трон, и поражение превратится в победу. Именно так начиналась его военная жизнь. Женился на дочерях степняков и набирал себе войско. Теперь этим войском станет римская армия. За это время степняки перекочуют в родные края. А в Скифии будут ждать его возвращения. Женитьба на сестре императора оправдает все…
— В Кийгороде я оставил Ильдику. Она там правит вместо наследника Руа.