Аэроплан для победителя
Шрифт:
О том, что Лиодоров вышел на охоту за богатой и в меру привлекательной дачницей, знала вся труппа.
— Вот кого нужно вышвырнуть, так это бездельника Лабрюйера. Тоже где-то пропадает. Дай мне слово, что больше не будешь нанимать местных! Они так и норовят убежать по своим делам. А у своих тут ни дел, ни родни, сидят смирно…
Этот разговор шел во дворе мужской дачи. И впрямь нужно было на что-то решаться. Когда отсутствует один занятый в спектакле артист — еще можно что-то перекроить. После ареста Селецкой с трудом —
— Хорошо, Зина, ступай к дамам, пусть готовятся к концерту. Повторим позавчерашний.
— Лиодорова нет.
— Попросим Стрельского — пусть споет все куплеты, какие только помнит.
— А кто будет аккомпанировать? Кто знает эти допотопные куплеты, кроме Стрельского?
— Черт!.. Но…
— Когда он свои жуткие куплеты пел в гостиной у Головкиных — то сам себе аккомпанировал, а на сцене это будет выглядеть гадко…
Тут, едва не сорвав калитку с петель, во двор ворвался Лабрюйер.
— Я тут! — крикнул он. — Я в момент буду готов!
Лицо у него было возбужденное и радостное.
— Александр Иваныч, душка! — восторженно защебетала Терская. — Помните, вы говорили, что пели романсы Глинки? Я их знаю, я бы могла вам аккомпанировать.
— Да, пел, а что? Нас куда-то приглашают?
— Спектакль отменяется, будет концерт, — объяснил Кокшаров. — Ступайте скорее бриться.
Пожав плечами, Лабрюйер отправился к себе в комнату.
— Александр Иваныч, миленький, соберитесь поскорее! — крикнула вслед Терская. — И сразу же — к нам на дачу! Пройдем эти романсы хоть чуточку!
И приветливое выражение не то что сползло, а слетело с ее лица.
— Я этой девчонке оплеух надаю, — сказала Терская тихо. — Ванюша, это ужасно… Что, если у нее — любовник?..
— Самое время, — ответил Кокшаров. — Зина, ступай к себе, надень парижское платье, бриллианты надень. Черт знает что… Я у Лиодорова из жалованья весь спектакль вычту!
— Она у любовника, я уверена!
— Не говори глупостей.
— Я точно знаю! Девчонке девятнадцать — в таком возрасте уже не убережешь! Я узнаю, кто эта скотина, я его жениться заставлю!
— Будем надеяться, что это не Лиодоров, — буркнул Кокшаров.
Одно дело — одевшись скромно, но элегантно, приехать в театр за час до начала спектакля и там уже переодеваться и гримироваться. Совсем другое — концерт, для него нужно одеться дома в самые нарядные туалеты и причесаться наилучшим образом. Узнав новость, дамы закудахтали, стали требовать горячий утюг, горячие щипцы для волос, и все это — в последнюю минуту.
Собравшись наконец, все поехали в Бильдерингсхоф и приплатили орманам за скорость. Там Терскую ждал сюрприз. В дамской гримуборной сидела Танюша в костюме Ореста.
До начала представления оставалось восемь минут.
— Это что
— Не трогай девочку! — Эстергази вовремя перехватила руку примадонны. — Явилась — и славно. Тамарочка, срочно переодевайся! Будешь петь куплеты мадмуазель Нитуш.
— Она не успеет съездить за концертным платьем, — вмешалась Полидоро.
— Ничего, пусть поет в обычном, только приплясывает и ножки показывает.
— Боже мой, боже мой! — воскликнула Терская. — Ты немедленно возьмешь извозчика и поедешь на дачу, переоденешься, поставим тебя во второе отделение…
— Я никуда не поеду, — возразила Танюша.
— Это почему еще?
— Не поеду, — упрямо сказала девушка. — А будешь кричать — я вообще в Ригу уеду.
— В Ригу? К кому же это, позволь спросить?
— К кому-нибудь!
Эстергази и Полидоро не дали разгореться скандалу.
Сошлись на том, что Танюша споет романсы, подходящие к ее простенькой юбке и украшенной лишь заложенными складочками блузке. Тонкая талия, черные глаза и пышные косы, по мнению Эстергази, могли успешно заменить парижские туалеты.
Мало приятного — выходить на сцену перед залом, полным нарядной публики, и со скорбным видом объяснять ей: спектакль отменяется из-за болезни артистов, вместо него труппа имеет честь предложить вокальный концерт. Кокшаров успешно справился и даже развеселил слушателей.
Два с половиной часа спустя, когда концерт завершился, он дал себе волю и изругал решительно всех. На него не обиделись — всем все было понятно.
— Иван Данилович, — сказал, когда уже ждали орманов, Лабрюйер. Стрельский в это время караулил, чтобы никто не помешал беседе. — Я хочу пригласить вас на небольшой спектакль. Место действия — гостиная на втором этаже нашей дачи.
— Что вы затеяли?
— Я пригласил инспектора сыскной полиции господина Линдера и агентов — Самойлова и Фирста.
— На что они вам?
— Хочу навести порядок в деле об убийстве фрау Сальтерн.
— Как вы можете это сделать?
— Увидите. Все, чего я прошу, — это полчаса времени. Поверьте, ради этого получаса я сегодня весь день трудился и истратил кучу денег.
— Ну ладно. Поскольку вы сегодня хорошо исполнили свои романсы… — Кокшаров усмехнулся. — Стрельский мне намекнул, что вы служили в полиции.
— Да, служил. Возможно, теперь опять туда вернусь, — ответил Лабрюйер. — Понимаете, это в человеке неистребимо. Это как театр, только еще хуже.
К нему подошла Танюша, ведя за руль велосипед.
— Александр Иванович…
— Что, Тамарочка?
— Александр Иванович, я, кажется, в беду попала.
— Вы про Николева?
— Ах, что такое Николев? Просто гадкий мальчишка! — совершенно забыв, что речь о законном супруге, выпалила Танюша. — Александр Иванович, вы не поверите, но я правду говорю.