Афера по букве закона
Шрифт:
— И что вы рассказали симпатичному из органов?
— Да ничего, — пожала старушка плечами. — Оксанка неприметно жила. Работа-дом. Только один раз недавно шумела.
— По поводу шумела?
— Да я к глазку припала, но лампочка тусклая. У дверей с каким-то парнем ругалась. Он тихо говорил, я не слышала, а она кричала, что это неправильно, так больше продолжаться не может и она все расскажет какому-то Саше или Паше. Ну, всякое в молодости бывает. Может, бывший мужик доставал?
— Все может быть, — со знанием дела кивнула я. — Спасибо вам.
— Как
— Обязательно.
Насколько я знаю, Леша терпеть не может малиновое варенье, так что вряд ли воспользуется предложением.
Спустившись обратно во двор, я села в машину и опустила голову на руль. Что-то одна я устала всего-то от общения с милой старушкой. Не хватает мне и Леши, и Ботаника. Втроем мы в два счета разобрались со всем, все связали и обратно распутали.
Ну а пока меня ждет Верещагин. И перед встречей с ним надо опять воспрять духом.
Вот только с духом оставались проблемы, даже когда я остановилась возле ресторана. Ничего, справимся. Где ничего нет, даже черт не возьмет. Достав косметичку, которая априори должна быть в сумочке каждой женщины, я припудрила носик, подкрасила губы и вышла из машины.
Спина прямая, нос кверху (главное, не навернуться, но здесь вроде с дорогами и порогами все в порядке), уверенный шаг — и я вошла в ресторан.
— Добрый день, — тут же подошла ко мне девушка, — желаете пообедать?
— Меня ждет Станислав Ильич Верещагин.
Она кивнула и еще вежливее сказала:
— Прошу за мной.
Мы поднялись на второй этаж, где располагались отдельные кабинеты, и девушка постучала в ближайший к лестнице. Не дожидаясь ответа, она толкнула дверь и пропустила меня внутрь.
Уютное место. Я сразу бегло осмотрелась, а потом перевела взгляд на человека за столом и улыбнулась, вежливо, но холодно.
Вместо приветствия Верещагин спросил, когда я устроилась напротив него:
— А вы теперь одна ходите?
— Что вы, у меня тут через каждые два метра стоит личный охранник. Я так понимаю, что светскую часть мы опустили?
В кабинет вошла официантка с двумя чашками кофе и, поставив их на стол, спросила:
— С заказом определились?
— Два бизнес-ланча, — сказал Верещагин. — А к чему нам тратить драгоценное время? Мы же люди занятые, да и уверен, что вы уже обо мне все знаете, — обратился ко мне, улыбнувшись, когда мы снова остались вдвоем.
Да, было в нем обаяние, тонна обаяния. Меньше, конечно, чем у Леши, но он нравился даже мне, а адвокаты и человеколюбие — понятия мало совместимые. Вроде бы обычный мужик сорока с хвостиком лет, не сказала бы даже, что очень симпатичный. А все равно что-то есть… Вот застанешь такого на месте преступления, а он скажет: «Не я», и все поверят.
— Станислав Ильич, вы знали Никиту Романова?
— Впервые слышу.
И вот верю же.
— А вы не знаете, почему он мог часто наведываться в ваш офис?
— Послушайте, — обаятельно улыбнулся Верещагин, — возможно, он неофициально подрабатывал
— Нас? — переспросила я, впившись взглядом в мужское лицо.
— Наверное, частое общение со следователями сделало вас такой подозрительной. У нас — это в моей компании.
И вот невозможно не поверить.
Но врагу не сдается наш гордый варяг.
— Скажите, а могу ли я тогда поговорить с кем-то из вашей курьерской службы? Думаю, его должны там помнить.
Верещагин сделал такое несчастное лицо, что я готова была его прижать к груди, и развел руками:
— Извините. Я не могу так рисковать. Ваша возникшая дружба с моим конкурентом не может не насторожить меня. Вдруг вы работаете на нашего уважаемого Михаила Юрьевича? Я бы очень хотел вам помочь, — чуть ли не положа руку на сердце проникновенно заверил меня Верещагин. — Но не могу. Вот если ваш муж придет с постановлением…
— Бывший муж, — поправила я.
— Да вы что? Разводы — это так трагично…
А вот теперь мне захотелось броситься к нему на грудь и разрыдаться. И понимаю же, что это игра на публику, наверное, он перед зеркалом каждый вечер тренируется, а все равно берет за душу.
— Мы немного не об этом, — остановила я Верещагина.
— Да, конечно, извините. Понимаю, что вам тяжело. Я наслышан о ваших приключениях в компании коллеги и бывшего мужа. Это, наверное, так интересно.
Ответить я ничего не успела — нам принесли заказ. Кажется, от Станислава Ильича напрямую я ничего не добьюсь. Он вроде бы и идет на контакт, такой весь открытый и жаждущий помочь, но что-то темнит и переводит тему. И что-то мне слабо верится, что не дает он мне поговорить со своими работниками из-за моей так называемой дружбы с Гончаровым.
— У вас к Михаилу Юрьевичу какая-то личная неприязнь? — спросила я.
Верещагин в ответ улыбнулся:
— Обычная здоровая конкуренция.
— А можно небольшую просьбу?
— Ну как же можно отказать красивой девушке…
— А вы не могли бы сами узнать, чем именно у вас занимался Романов, и позвонить мне?
— Ну это вполне выполнимо, — кивнул Верещагин.
Что и требовалось доказать. Какой генеральный директор будет сидеть на телефоне или бегать по этажам, чтобы для человека, с которым даже необязательно было встречаться, достать информацию? Но Станислав Ильич, кажется, привык, что ему все в рот заглядывают.
Я не стала его разочаровывать и, расплывшись в улыбке, благодарно кивнула:
— Буду вам благодарна. Спасибо за обед.
— Спасибо за компанию. До свидания.
Выйдя из кабинета, я осмотрелась по сторонам и припала ухом к двери. Интуиция на это «у нас» сработала красной лампочкой. Буду я, конечно, выглядеть по-идиотски, если меня сейчас кто-то заметит, но была не была.
Верещагин говорил громко, но все равно часть фраз приходилось додумывать:
— Да, приходила… Нет, только девушка. Конечно, я не пустил ее в офис… Нет… Все будет нормально…