Афёра
Шрифт:
Девушка взглянула в том направлении, куда показывал Макаров, и увидела стеклянный павильон с вывеской «Золотой краб».
45
Московский отправился точно по расписанию, в девять ноль-пять.
Медленно проплыл мимо окошка вагона номер девять перрон, пристанционные постройки, потянулись окраинные здания города. Удобно устроившись у окна в четвёртом купе, полковник Сычёв взял одну из выложенных только что на столик из объёмистого портфеля свежих, купленных в вокзальном киоске газет и, просмотрев заголовки, обратился к стоявшему напротив двери купе, в коридоре, Макарову.
— Угощайся прессой, Лёша, нам ещё долго ехать.
— Что? —
— Прессу, говорю, бери, — сказал Сычёв, глядя на Алексея поверх блестящих тонкой металлической оправой «профессорских» очков.
— А… нет, спасибо. Может быть, позже, пока не хочется, — ответил Макаров. — Я сюда самолётом летел, интересно из поезда теперь на здешние места полюбоваться.
— А, понятно, — согласился полковник, снова углубляясь в газету. Алексей же вернулся к прежнему своему занятию. Ему с трудом удалось уговорить полковника взять его с собой на контроль первой части операции. Основную свою роль в соответствии с оперативным планом, который был составлен накануне в кабинете начальника линейного отдела, Макарову предстояло выполнить несколько позже, и вместо этой поездки московским поездом Сычёв предлагал ему дожидаться сигнала об успешном завершении первой части операции в Янтарном.
У полковника были веские основания предлагать именно такой вариант действий Алексею. Если Андрей Викторов, сегодняшнего появления которого в этом, девятом, вагоне они с полковником ожидали (Сычёву удалось выяснить, что знакомый Паулы дежурит второй день подряд, поменявшись с товарищем под каким-то благовидным предлогом), если Викторов узнает Макарова, то почует неладное и в таком неуравновешенном состоянии натворит бог знает чего. Алексей отлично понимал это, но все-таки не смог отказаться от поездки до контрольного пункта вблизи границы с Литвой. Операция, в разработке плана которой он принимал непосредственное участие, захватила его. В сущности, без него она вообще бы не состоялась.
Осуществить план стало возможным благодаря активной работе Алексея накануне. Крашеная блондинка с круглым приятным лицом и ямочками на полных розовых щёчках в соседнем купе, хохотушка, не умолкая щебетавшая сейчас с попутчицей, темноволосой молоденькой девушкой, не была, хоть об этом и свидетельствовал лежавший в её сумочке паспорт, Еленой Бочкарёвой из Коломны. Той самой Еленой Бочкарёвой, отдыхающей из пансионата «Янтарный залив», фамилию которой упомянул пляжный фотограф в услышанном Макаровым ночном разговоре на лестничной площадке.
Жена бизнесмена из Коломны, что недалеко от Москвы, уже без приобретённого ею с помощью некоего знакомого из местных янтарного, в дорогой золотой оправе, ожерелья редкой красоты (с этим же ожерельем известный Алексею фотограф снял её за несколько дней до того) ехала в другом вагоне. За ожерелье она уплатила пять тысяч долларов и была уверена, что это всего лишь второй экземпляр, копия вещи из музея, с которой работал пляжный фотомастер. Когда же она узнала от разыскавшего её Макарова, что ожерелье краденое, что им интересуется милиция, то, боясь неприятностей для мужа-бизнесмена, с заметным облегчением отдала вещь Макарову, получив расписку и оставив ему на всякий случай свой домашний адрес. Участвовать в следствии по делу о краже в качестве свидетеля Бочкарёвой, похоже, не очень-то хотелось.
Женщина, сидевшая в третьем купе на месте, проданном две недели назад через службу заказов Елене Бочкарёвой, была сотрудницей уголовного розыска и выполняла в данном случае роль подсадной утки. В принципе, можно было оставить на своём месте и саму Бочкарёву, не предупреждая её ни о чем, но тогда существовала опасность, что женщина поведёт себя нестандартно и тем самым нарушит тщательно продуманный сценарий.
Попутчица
Сине-жёлтый фирменный поезд-экспресс набирал скорость. Постояв ещё немного у окна, Макаров прошёл в купе, где, взяв пример с полковника, решил-таки занять оставшееся до продолжительной, с пограничным и таможенным контролем, стоянки в Нестерове время чтением газет. Сосредоточиться на чтении, правда, долго не удавалось: смысл прочитанного оставался где-то в стороне от сознания; однако постепенно ему удалось справиться с занимавшими голову мыслями о деле и переключиться на постороннюю, совершенно не нужную сейчас информацию.
46
Душно. Под яркими лучами полуденного солнца вагон раскалился так, что даже при открытом до половины — насколько вообще возможно было опустить стекло — окне в купе все равно нечем дышать: печка, а не вагон, раскалённая снаружи металлическая печка. Именно такое сравнение приходит в голову Макарову. Поезд стоит скоро уже сорок минут, до отправления — ещё пятнадцать или чуть больше. За такой срок, если учесть, что в стоящем вагоне совершенно отсутствует движение воздуха, легко превратиться в паровую котлету или во что-нибудь в этом же роде. Полковнику Сычёву, конечно, легче, — прогуливается себе по узкому коридору полупустого вагона туда-сюда, не опасаясь быть узнанным преступником, если тот сюда наконец заявится. Макаров же должен терпеть пытку, сидя в почти полностью закрытом, за исключением бесполезного окна и узкой щели между дверью и косяком, купе, словно в разогретой на солнце консервной банке.
А ЕГО, того, кого они с полковником Сычёвым с таким нетерпением дожидаются, все нет. И это гораздо неприятнее жары. В голову начинают лезть всякие нехорошие мысли.
Вдруг он совсем не придёт? Вдруг в их (а в первую очередь в его, Макарова, расчёты) вкралась ошибка? Вдруг Викторов будет действовать как-то иначе? Вдруг он останется в поезде, как в случае с Иваненко, потому что почувствовал что-то, когда проходил вместе со знакомым уже Макарову белобрысым бригадиром и ещё двумя, одетыми в синюю форму, таможенниками по вагону почти тридцать минут назад? Таможенники практически не заглядывали, в отличие от проверявших у всех пассажиров документы пограничников, ни в одно купе. Трое сотрудников таможенного поста, среди которых был и общий теперь для Макарова и Паулы знакомый, быстро прошли по коридору, задержавшись только возле купе проводниц и в обоих тамбурах, где проверяли, очевидно, лишь им, проводникам и контрабандистам известные потайные места. Так что пока опасения начальника линейного отдела по поводу знакомства преступника с Макаровым не оправдывались — никто и не думал заглядывать в купе, где ехали они с Алексеем.
Макаров вытер со лба пот, посмотрел на часы — до отправления поезда всего пять минут. Во всяком случае, если верить висящему в коридоре графику движения. И снова в голову неумолимо полезли непрошеные мысли об ошибке в расчётах. Неужели преступник так и не воспользуется на этот раз столь удобной при его статусе таможенника схемой?.. Неужели версия Макарова так и останется лишь предположением, а у преступников есть гораздо более хитрый и тонкий замысел?.. Бред какой-то, не может быть! Но почему же их до сих пор нет, ведь он, Андрей Викторов, обязательно должен возвратить ожерелье в Янтарный, — как иначе отчитается завтра, когда кончится срок аренды драгоценной безделушки, перед руководством музея его пунктуальный обычно брат?..