Афера
Шрифт:
Однако Альбина сумела назвать нескольких друзей Копылова, и двое или трое из них заинтересовали Гурова. Особенно журналист по имени Артем, который, по словам Альбины, работал в гламурном журнале, был настоящим душкой, и отношения у них с Копыловым были неразлейвода. С него Гуров и решил начать.
К счастью, Альбина однажды заглядывала с Копыловым в редакцию, где работал Артем. К счастью, потому что ни названия журнала, ни фамилии журналиста девушка не помнила – такой чепухой она память не обременяла. Она могла отвечать только за то, что сама видела.
Редакция оказалась немаленькой, и пришлось приложить некоторые усилия,
Гуров уже начал думать, что произошла ошибка, но тут им навстречу промчался молодой человек, почти юноша – розовый, в розовой рубашке, с вымытыми до бриллиантового блеска волосами и с огромной золотой печаткой на безымянном пальце левой руки. Гуров, которому уже надоело без толку слоняться по диковинному миру гламура, довольно бесцеремонно перехватил молодого человека и, придерживая его за локоть, вежливо, но твердо попросил:
– Помогите-ка нам, юноша, отыскать вашего сотрудника! Мы, правда, знаем только его имя – Артем, – но ведь не сто Артемов у вас тут!
– Не сто, – согласился молодой человек, внимательно и серьезно оглядывая Гурова и его спутницу. – Их у нас четверо или даже пятеро – это как посмотреть.
– Это как же? – не понял Гуров.
– А вот видите? – Юноша ткнул пальцем себе за спину. – Эти отвязные фотки видите? Это персоналка нашего штатного фотографа Артема Полутонова. Слышали про такого? Нет? Про него все слышали. Самый крутой сейчас фотограф, между прочим. Ну, вы сами видите. Но он теперь от нас ушел – свой салон открывает. А эту выставку он как бы на память устроил. Вот я и говорю, что Артемов у нас типа четверо или пятеро. Если Полутонова считать.
– Кажется, фотограф нам не нужен. – Гуров повернулся к девушке. – Твой Артем ведь не фотограф, нет? Нет, он, видимо, репортер. И знаете, он дружит с Копыловым – ну, с сыном того самого Копылова, представляете, да?
Во взгляде молодого человека что-то изменилось. Гуров готов был держать пари, что юноша насторожился. Настораживаться ему было абсолютно вроде не с чего, но все-таки он насторожился. И в голове у Гурова будто звякнул тревожный звоночек – его мозги заработали теперь в форсированном режиме, не пропуская ни единого нюанса в речи собеседника.
– А! Я, кажется, понял, кто вам нужен, – вежливо сказал юноша, непроизвольно выглядывая кого-то по сторонам. – Вам нужен Артем Парфенов.
– Точно! – радостно пискнула Альбина. – Я вспомнила! Его фамилия Парфенов. Точно!
– Ну, лучше поздно, чем никогда, – проворчал Гуров себе под нос и опять обратился к молодому человеку: – Ну вот, кажется, мы его почти нашли. Осталось указать, в каком он кабинете находится…
– В кабинете? Ах, да! А он сейчас не в кабинете! – с преувеличенным энтузиазмом сказал парень. – Он сейчас вообще пошел… Тут напротив нашего корпуса есть кафе – Артем там всегда кофе пьет. Он по десять раз в день кофе пьет. Для работы. Ну, я побежал? А то у меня тоже работы полно!
И он побежал опять – в ту сторону, откуда появился. Гуров подождал секунду и решительно двинулся за ним следом.
– А вы куда? – робко спросила Альбина. – Он же вообще не в этом здании! Он в кафе! Мы тоже можем кофе выпить, кстати.
– Мне, девочка, кофе уже вредно, – сказал Гуров, продолжая шагать в прежнем направлении. – А напротив этого корпуса,
Альбина с испугом посмотрела на него, но ничего не сказала, а тоже ускорила шаги. Они дошли до конца коридора и оказались в холле, где на фоне большого сверкающего окна стоял высокий стройный человек в сером костюме и, картинно куря длинную сигарету, просматривал одним глазом длинную полосу бумаги с каким-то текстом. Читая, он скептически хмыкал и стряхивал пепел на паркет.
Гуров только собрался задать этому чрезвычайно занятому гражданину наводящий вопрос относительно того, куда мог скрыться молодой человек в розовой рубашке, как вдруг совсем рядом распахнулась дверь, и тот сам выскочил, как ошпаренный, в холл, жестикулируя и приговаривая приглушенной скороговоркой своему спутнику:
– Все, как ты и говорил: солидный мужик, здоровый. А по глазам видно – убьет сразу! Комплексов вообще никаких, представляешь?!
Тут он поднял голову, увидел Гурова, и глаза его сделались большими, как тарелки.
– Я представляю! – по инерции сказал его спутник, но, заметив, что приятель ведет себя как-то странно, оглянулся по сторонам и тоже увидел Гурова.
Гуров мог поклясться, что видит этого человека впервые в жизни – обыкновенный, ничем не примечательный парень, разве что очень даже неплохо одет и в манере держаться присутствует откровенная самоуверенность. Но самоуверенность эту точно корова языком слизала, едва парень увидел Гурова. Вряд ли он тоже когда-нибудь видел полковника, но, судя по всему, взгляд Гурова ему тоже не понравился. Он поджался, фыркнул, как перепуганный кот, оттолкнул дружка в розовой рубашке в сторону и сломя голову бросился бежать.
– Стой, дурик! – заорал Гуров, срываясь с места. – Стой, поговорить надо!
И тут обманщик в розовой рубашке совершил, наверное, самый отчаянный поступок в своей гламурной жизни – спасая друга, он подставил ногу полковнику милиции. Он подставил ногу и тут же сам едва не умер от страха. Он побледнел как стена, отпрянул назад и только потому остался жив, что убедился – его подножка не сработала.
Гуров действительно в последний момент успел среагировать на коварный прием, которого он, кстати, совершенно не ожидал. Перепрыгнув через тощую ногу этого тщедушного смельчака, Гуров мысленно возблагодарил бога за то, что тот не позволил ему растянуться по коридору на глазах у изумленной публики. Гуров очень не любил этого делать, особенно в присутствии женщин.
Но все-таки он среагировал и как ни в чем не бывало продолжил погоню. Он уже не сомневался, что убегающий от него человек – тот самый Артем, которого он искал. И еще в одном он был теперь уверен: идет он по правильному пути, потому что обычно журналисты все-таки не бегают от посетителей как зайцы. Тем более что Артем вовсе не криминальной хроникой и не большой политикой занимается. Но почему-то при этом он боится солидных здоровых мужиков с беспощадными глазами. Гуров не был уверен, что его собственный портрет именно таков, но, видимо, что-то близкое к этому идеалу в нем усмотрели. «Со стороны, как говорится, вернее, – подумал Гуров про себя не без юмора. – Но все-таки здесь больше сработал принцип – у страха глаза велики. А парнишка напуган до последней степени. Бегает по редакции как таракан, не боится за репутацию…»