Афера

Макеев Алексей Викторович

Как он и ожидал, в доме фермера все улеглись довольно рано. Здесь не сидели и не пялились до поздней ночи в телевизор, как делали это горожане. С рассветом тут начиналась тяжелая работа. Сам Домовой так жить бы не смог, но к фермеру испытывал невольное уважение. Как-никак у него самого родители были из деревни. Правда, они переехали в город давным-давно, когда Домовому было всего пять лет, и он уже не считал себя деревенским жителем, но что такое работа на земле, он знал по рассказам отца, наполненным странной ностальгией.

Домовой примерно уже

знал расположение комнат в доме фермера. Строение было одноэтажное, со смежными помещениями, а их каморка находилась, можно сказать, за кулисами. Чтобы попасть во двор, нужно было пройти через все комнаты в доме. Наверное, это не должно было вызвать ни у кого подозрений, потому что так называемые «удобства» здесь находились вне дома. Об этом было говорено сразу, как только все отправились по своим комнатам. Но еще проще было вылезти наружу через окошко. В этом случае никто бы даже и не встрепенулся. Но Домовому хотелось лично убедиться, что хозяева спят. Такой вариант был бы самым лучшим, наверное, для всех.

Но сразу же выяснилось, что надеждам Домового вряд ли суждено сбыться. Он уже добрался до двери, ведущей в сени, прошел через все темные комнаты, где слышались только дыхание спящих и легкая возня мышей под половицами, и собирался с легким сердцем выйти из дома, но тут в ярко освещенной кухне увидел бодрствующего хозяина дома.

Тот сидел за непокрытым столом, смоля сигарету и щелкая одним пальцем по клавиатуре ноутбука. Под потолком висел неподвижный сизый дым. Уловив краем глаза движение перед собой, фермер поднял голову и увидел Домового. Он отодвинул в сторону ноутбук и приветливо кивнул.

– Бухгалтерия? – понимающе ухмыльнулся Домовой. – Цифирь, будь она неладна!

– Именно, – сказал хозяин. – А вы до ветру? Смотрите, я там перегородку из жердей поставил, чтобы до сортира спокойно дойти можно было. А за жерди – упаси бог! Собачки у меня злые, могут оторвать кое-что. Ничего не поделаешь! Места тут не самые спокойные, приходится подстраховываться. Это как Дикий Запад, понимаете? Кто первый выстрелил, того и правда.

Фермер улыбался, призывая гостя принять все как шутку, но по выражению его холодноватых, несмеющихся глаз можно было догадаться, что в его словах куда больше угрозы, чем юмора.

– Ага, спасибо, что предупредили! – благодарно сказал Домовой. – А то не люблю я собак! Собака, конечно, друг человека, но без них как-то спокойнее. А я сейчас только туда и обратно…

Он вышел в сени, а оттуда во двор. В лицо ему пахнуло свежим, со сладким травяным запахом ветром. По черному небу, казалось, над самым домом были разбросаны сотни сверкающих созвездий. Небо просто переливалось огнями. В городе Домовому ничего подобного не приходилось видеть. Но красота ночного неба мало волновала его.

«Тучи разогнало основательно, – подумал он. – Погода завтра ясная. Хорошо это или плохо? Уходить хорошо, но и догонять неплохо. Значит, лучше уходить без погони. Аккуратно действовать. Семь раз отмерь – один отрежь. Вот так».

Он прошелся вдоль

жердей, которые отгораживали угол двора. Совсем рядом по другую сторону этого загона мягко носилась упругая черная тень. До слуха Домового долетало горячее возбужденное дыхание.

«Кажется, доберман, – смекнул он. – Мудрый зверь. Помалкивает. Так же молча и оторвет что-нибудь. Только перекинь ногу через загородку. Но мы такой ерундой заниматься не будем. А раз уж ты сам напрашиваешься, дружок…»

Домовой взглянул на светящееся окно кухни. Хозяина видно не было. Домовой спокойно выудил из-под пиджака револьвер с барабаном (он предпочитал в таких случаях именно револьверы: не нужно было беспокоиться о выброшенной гильзе) и несколькими точными движениями навернул на дуло глушитель. Затем взвел курок и шагнул вплотную к изгороди. Доберман шатнулся к нему навстречу, задев и качнув гибкие жерди. Домовой вытянул руку, прицелился прямо в глаз собаке и нажал на спусковой крючок. Револьвер с тихим звуком выплюнул пулю. Доберман кашлянул, словно подавился, подпрыгнул на месте, упал на бок и перевернулся. Лапы его мелко задергались. «Каюк собачке!» – с удовлетворением подумал Домовой.

Он внимательно посмотрел по сторонам и прислушался. Ни один звук не долетел из темноты. Все было спокойно.

Домовой кивнул, не торопясь снял глушитель с револьвера и спрятал оружие под одежду. Потом он спокойно вернулся в дом и, проходя мимо кухни, пожелал хозяину спокойной ночи.

– Ну как, все нормально? – поинтересовался фермер. – А то некоторые непривычные…

– Нет, все в порядке, – вежливо сказал Домовой. – Никаких претензий. Надо сказать, здорово полегчало. Теперь можно и на боковую.

Он пробрался в свою комнату и растолкал вовсю храпящего Цыгана.

– А? Что? – вскинулся тот. – Уже двенадцать?

– До двенадцати еще до хрена, – ответил Домовой. – Но план поменялся. Короче, я только что одну собачку грохнул – без шума и пыли. Хозяин и не встрепенулся. Итак, у нас остались две эти твари. Все спят, кроме хозяина. Этот сидит за компьютером, и, сколько будет сидеть, никто не знает. Может быть, до утра. Я рассудил, что в такой ситуации ждать нет никакого смысла. Сейчас уходим через окно, кончаем оставшихся собак и осматриваем двор. Потом берем «пирожок», который у него за домом стоит, и уезжаем. Возражения имеются?

– Возражение одно – зачем меня мама на этот свет родила? – прокряхтел Цыган, зевая и потягиваясь. – Роди меня, мама, обратно!

– Порченый товар назад не принимается! – хохотнул Домовой. – Давай просыпайся! Тут нужен орлиный глаз и уши как у суслика, а то враз без яиц останешься! Это мне просто повезло с первой собачкой!

– Ты вообще везучий! – буркнул Цыган, натягивая башмаки на ноги. – Поэтому лезь в окошко первым. Я судьбу испытывать не хочу.

– Это не ты ее, это она тебя испытывает, – миролюбиво отозвался Домовой. – Ну да я не возражаю, везучий – значит, везучий. Ты, главное, собак не прокарауль, пока я лезть буду.