Аферист
Шрифт:
Затем наклонил голову набок и с усмешкой, от которой мороз прошел по коже, сказал:
– А я думал, ты умней.
– Где я вам дорогу перешел, Степан Анатольевич? – вежливо спросил я, решив наконец внести для себя ясность.
– «Эльдорадо», – коротко ответил Седой и впился в меня взглядом.
Хотя я и подозревал такой ответ, мне резко поплохело. Как?! Ведь все произошло не больше двух часов назад! Невероятно… По какой-то причине кто-то снова вернулся в магазин, проверил сейф, обнаружил пропажу, позвонил «крыше», и они за полчаса нашли меня? Как они вообще могли знать, кого и где искать? Такого просто не может быть! Но факт оставался фактом –
Видимо, я не сумел удержать бушевавшую внутри меня бурю эмоций, и это отразилось на моем лице.
– О, как тебя передернуло, – удовлетворенно заметил Седой, откидываясь в кресле. – Ну, где твоя подельница?
– Кто?
Видимо, мое удивление было искренним, и человек с куполами на груди решил объяснить мне ситуацию более подробно. Скучным голосом Степан Анатольевич обрисовал последние события:
– Месяц назад некая Екатерина Иващенко, которой, как оказалось, в природе не существует, устроилась на работу в «Эльдорадо». Последнее время ее неоднократно видели с молодым человеком, с которым она, вне всякого сомнения, находилась в близких отношениях. Видели не только мои люди, но и одна из работниц по имени Вика. Так что не трать мое время, Максим, отрицая знакомство с Катериной. Тут отмазы не канают.
Я молчал, потому как крыть было нечем.
– А три дня назад, – продолжил Степан Анатольевич, не дождавшись от меня ответа, – эта воровайка увела из магазина чемоданчик с крупной суммой денег. Чемоданчик был мой. Пацанчик, который работает на меня и которому ты пару дней назад сломал нос, узнал тебя, когда ты сегодня гулял по Крещатику, как последний пижон. Он-то и позвонил Стасу. Пацанчик, кстати, во дворе тебя ждет и очень хочет с тобой пообщаться.
Я продолжал молчать, не зная, как себя вести. Слишком неожиданно и быстро изменились события.
Тут его терпению пришел конец, и он заорал:
– Где башли?! Где сто тысяч зеленых?!
Сто тысяч?! От сюрреализма ситуации у меня закружилась голова. Я обокрал «Эльдорадо», и меня поймали бандиты, «крышующие» этот ювелирный! Но предъявляли мне кражу, которую я не совершал!
– Степан Анатольевич, – сказал я со всей возможной убедительностью, на которую только был способен, – я не имею к похищению ваших денег никакого отношения.
Лицо преступного авторитета снова приняло скучающее выражение. Он мне не верил, и я не мог его в этом винить. Я бы тоже на его месте не поверил.
– Да, я встречался с Катей, но она обманула меня так же, как и вас. Ну, не так же, конечно…
– Ну что, как бык в загоне… – недовольно скривившись, перебил меня Седой. – Ты где живешь?
Одеревеневшими руками я вытащил паспорт и протянул его Степану Анатольевичу. Он пролистал его, небрежно бросил на стол и уткнулся в меня своим колючим взглядом:
– Львовский, значит? А что в Киеве делал?
– Отдохнуть приехал.
– Где жил?
– В гостинице.
Седой помолчал.
– А ты борзый. Не хочешь, значит, по-хорошему… – Он покачал головой и тихо добавил: – Стас.
Гора сзади надвинулась, и я понял, что мне кранты. Против лысого Стаса никакие приемы не помогут. Тут нужен пулемет или артиллерийское орудие, желательно крупного калибра. И тут раздался телефонный звонок. Седой выудил из кармана черных брюк маленький телефончик и, сощурившись, посмотрел, кто его беспокоит. Затем нажал кнопку:
– Да!.. Чего звонишь?.. Какие проблемы?
Он вскочил.
– Что?! Что значит – повязали?.. Какие это к херам собачьим профессионалы?!
Отключив связь, Седой виртуозно выругался на блатном жаргоне. Из его тирады я не понял ни одного слова. После чего, вспомнив обо мне, приказал:
– Стас! Запри этого умника в подвале, мы с ним потом разберемся.
Степан Анатольевич быстрым шагом вышел из комнаты, оставив меня наедине со шкафоподобным Стасом. Тот посмотрел сквозь меня и безликим голосом, который звучал, словно из бочки, сказал:
– Руки.
Значит, не немой все-таки. Я вытянул руки вперед, и на них с щелчком закрылись стальные наручники. После этого Стас провел меня на кухню, открыл люк в полу, из которого потянуло прохладой, и сказал:
– Вниз. И сиди тихо, как мышь.
Я поежился, но не шелохнулся.
– Там темно.
В руке Стаса неожиданно возник пистолет, казавшийся игрушкой в его огромной лапе. Только что не было и вдруг – раз! Прямо ганфайтер какой-то.
– Сейчас я прострелю тебе колено, – спокойно сказал он. Сказал не пугая, а просто информируя. – И у тебя потемнеет в голове.
Я пожал плечами и осторожно стал спускаться, нащупывая ногами ступеньки. Едва я ступил на пол, как над моей головой хлопнула крышка люка, погрузив меня во мрак. Я пошарил по стене рукой и наткнулся на выключатель. Вспыхнувшая под потолком яркая лампочка заставила меня на несколько секунд зажмуриться. Я огляделся. Подвал как подвал. Бетонные стены, опять же бетонный шершавый пол, туалетная комната с одинокой дырой для унитаза и торчащими из стены трубами. Пустые полки вдоль стены, ведро в углу. Я перевернул ведро и, усевшись на него, вытащил из пояса отмычки. Для снятия наручников мне потребовалось секунд пять. Мысли в голове были самые мрачные.
Седой закончит разговор со своим неизвестным собеседником, а потом возьмется за меня. А послезавтра станет известно о драгоценностях, украденных из «Эльдорадо». Конечно, официально предъявить мне нечего – сработал я чисто. Ни документов, ни свидетелей, ни отпечатков пальцев нет. А на очной ставке с сиськастой Светланой я бы твердил, что вижу ее в первый раз в жизни. Но беда была в том, что Степану Анатольевичу совсем не нужно судебное разбирательство и связанная с ним волокита. Не нужны ему представители закона, которых, судя по росписи на его груди, он видел в основном по другую сторону решетки. Так что разбирательство будет быстрое, выполнится неукоснительно и обжалованию подлежать не будет. Да и жаловаться с того света не очень удобно – почта туда не ходит, и Интернета еще не провели. Успокаивало меня (если в такой ситуации может что-то успокаивать) то, что, пока они не получат золото обратно, убивать меня не будут. Хотя про золото речь еще не шла.
Значит, нужно выбрать момент, когда меня выведут из подвала, и тогда… А что тогда? Расшвырять всех лихими приемами и выпрыгнуть в окно? Или рассказать про золото, поехать за ним и по дороге смыться? Что вообще можно сделать в моей ситуации? Хм…
Может, сослаться на Хохла? Да нет, при чем здесь Хохол? Я ведь поехал работать в Киев не по его заданию, а по собственной инициативе. Так сказать, на свой страх и риск. И вот обрел и то и другое.
Наверху послышались голоса. Я, стараясь не производить шума, осторожно поднялся по ступенькам, прижал ухо к щелям деревянного люка и прислушался. Слышно было довольно хорошо.