Аферистка и Майор Воронцов. Семейное древо
Шрифт:
Алла Викторовна поднялась на ноги, держа в руках полотенце с осколками и, завязав его потуже, выбросила в мусорное ведро. Она молча взяла с подоконника небольшой белый пульт и, нажав на кнопку, включила робота-пылесос, который быстро начал убирать мелкие осколки от фарфорового блюдца.
Женщина не хотела говорить о прошлом, тем более с дочерью. Она не могла понять, почему спустя столько лет оно вновь возвращается. Алле так хотелось обвинить хоть кого-то в этом, накричать и ударить человека, который втягивает в историю пошлых лет её дочь, но ей стоило посмотреть в зеркало. Сейчас Русанова понимала,
— Сядь, — тихо попросила Алла и сама опустилась на стул полубоком. Она смотрела куда угодно, но только не в глаза дочери, которая сейчас прожигала её профиль взглядом своих зеленых глаз. Женщине было тяжело вспоминать ту зиму, когда от неё отказались навсегда.
— Ма-ам, — непонимающе протянула Вероника, но та лишь резко подняла руку, прося девушку замолчать и дать ей время собраться с мыслями.
Спустя минуту женщина заговорила, смотря на пасмурное небо за окном:
— Мне знакомо имя твоего майора потому что много лет назад я знала его отца, — начала Алла, грустно улыбнувшись. — Я не рассказывала тебе, но твой отец воспитывался в детском доме, а когда пошел на службу в полицию познакомился с Михаилом Воронцовым. Они были семьёй, настоящими братьями.
Вероника смотрела на мать и ей было трудно дышать, она видела, что в глазах женщины стояли слезы и как трудно ей было их сдерживать. Девушка знала, как матери тяжело вспоминать о прошлом, и поэтому она никогда не позволяла себе спрашивать об отце. Каждая переживала свою боль и тоску внутри, предпочитая прятать слезы в ночи, упав лицом в подушку.
— С Мишей я встречалась лишь пару раз, видела его жену Любу, когда она была беременна, но это были редкие короткие встречи, — пожала плечами Алла Викторовна.
— Мы для него никогда ничего не значили, — горько усмехнулась Ладина, качая головой. С каждым сказанным словом её обида на отца возвращалась и лишь росла, но она всё еще не могла понять, почему полковник решил стать отцом для Олега. Неужели всё дело в простых братских чувствах к его отцу.
— Саше…твоему отцу, всегда было трудно подпускать к себе людей. Миша стал исключением из правил. Ника, но это ведь не значит, что он не любил…
— Ты до сих пор оправдываешь его! — воскликнула девушка, ударяя ладонью по мраморной столешнице. Она устала прятать боль внутри. — Прошло больше двадцати лет, как он бросил нас, а ты продолжаешь…продолжаешь любить его, — последние слова Вероника произнесла шепотом, шокированная тем, что раньше закрывала глаза на очевидное.
— Ника…
— Нет, не-ет! — прошептала она, пытаясь не дать позволить слезам, стоящим в глазах, покатиться по щекам. Ей было двадцать семь лет, и она давно уже не чувствовала себя маленьким обиженным ребенком, которого бросил папа. Но сейчас, сталкиваясь с матерью взглядом, которая с сожалением смотрела на Веронику, она чувствовала себя именно тем пятилетним ребенком, который на Новый Год так и не дождался папу.
Ладина встала из-за стола и резко подняла руку с раскрытой ладонью, не давая
— Не надо было спрашивать, — прошептала девушка, дрожащими руками пытаясь найти в сумке сухие салфетки и вытереть слёзы. — Не надо было очаровываться, — усмехнувшись протянула она, прежде чем смахнуть последнюю слезинку и, выпрямив спину, вернула на лицо легкую улыбку. Она не позволит прошлому портить её настоящее.
Алла Викторовна стояла у окна и следила за тем, как её дочь выходит из подъезда и идёт к оставленной неподалеку машине. Гордая, собранная и непоколебимая — именно такой всегда видела свою малышку женщина, когда наблюдала за ней со стороны. Русанова боялась, что она возьмёт от отца самое худшее — холодность, закрытость и потребность в одиночестве. Алла не желала своей дочери подобной судьбы, не хотела, чтобы Вероника когда-то полюбила не того человека так же сильно, как она.
Она помнила тот день, когда её Саша ушел навсегда. Декабрь, несколько дней до наступления праздника, на улице хлопьями идёт снег, а в дверь вот-вот должны позвонить. Алла ждала, надев красивое платье, но в дверь так и не позвонили. Ни через час, ни через два, ни на следующий день.
Следующие два месяца она не находила себе места, надеясь, что её Саша позвонит, отправит письмо или хотя бы попросит кого-то передать ей, что с ним всё в порядке и он жив. Когда новогодние праздники закончились, Алла поспешила к нему на работу, где ей рассказали о смерти Миши и о том, что капитан Радов взял отгулы и уехал в неизвестном направлении.
Наступил конец февраля, на улице всё еще была зима, которая не собиралась уступать место весне. Близился день рождения маленькой Никуши, но Алла всё еще ждала звонка в дверь и…дождалась.
Сегодня у неё был первый выходной после трёх ночных смен и она, отведя дочку в сад, устало легла на неудобный скрипучий диван. У неё было пару часов, чтобы поспать. Из дрема её выдернул звонок в дверь, Алла подскочила и бегом побежала в коридор. Когда она открыла, то увидела перед собой заросшего, исхудавшего, с холодным и пустым взглядом Сашу…, но это был уже не её Саша.
— Саша, — выдохнула она, прижав ладонь к губам. Алла не хотела плакать, но не смогла сдержать слёз радости, что текли по её красивому лицу. — Я…мы с Никушей, очень скучали. Саша, где ты был, я так волновалась и…
— Подожди, Алла, не тараторь, — грубо осадил её мужчина, заходя в квартиру и закрывая за собой дверь. — Здесь всё, что у меня есть, — произнес он, доставая из кармана небольшой конверт, в котором лежали деньги.
— З-зачем это, — нахмурилась женщина, у неё на щеках блестели дорожки от слёз. — Мне не нужны твои деньги.