Афган. Территория войны
Шрифт:
Совершенно неприемлемым и не отвечающим действительности является и содержащееся в Вашем послании утверждение, будто Советский Союз что-то предпринял для свержения правительства Афганистана. Должен со всей определенностью подчеркнуть, что изменения в афганском руководстве произведены самими афганцами, и только ими. Спросите об этом у афганского правительства.
Не соответствует действительности и то, что говорится в Вашем послании насчет судьбы семей бывших афганских руководящих деятелей. Имеющиеся в нашем распоряжении данные опровергают сведения, которые Вы получили.
Должен далее ясно заявить Вам, что советские воинские контингенты
Вы делаете нам упрек в своем послании, что мы не консультировались с правительством США по афганским делам, прежде чем вводить наши воинские контингенты в Афганистан. А позволительно спросить Вас – Вы с нами консультировались, прежде чем начать массированную концентрацию военно-морских сил в водах, прилегающих к Ирану, и в районе Персидского залива, да и во многих других случаях, о которых Вам следовало бы, как минимум, поставить нас в известность?
В связи с содержанием и духом Вашего послания считаю необходимым еще раз разъяснить, что просьба правительства Афганистана и удовлетворение этой просьбы Советским Союзом – это исключительно дело СССР и Афганистана, которые сами по своему согласию регулируют свои взаимоотношения и, разумеется, не могут допустить какого-либо вмешательства извне в эти взаимоотношения. Им, как и любому государству – члену ООН, принадлежит право не только на индивидуальную, но и коллективную самооборону, что предусматривается статьей 51 Устава ООН, которую СССР и США сами формулировали. И это было одобрено всеми государствами – членами ООН.
Разумеется, нет никаких оснований для Вашего утверждения о том, будто наши действия в Афганистане представляют угрозу миру.
В свете всего этого бросается в глаза неумеренность тона некоторых формулировок Вашего послания. К чему это? Не лучше ли было бы поспокойнее оценивать обстановку, имея в виду высшие интересы мира и не в последнюю очередь взаимоотношения наших двух держав.
Что касается Вашего «совета», мы уже сообщали Вам, и тут я повторяю снова, что, как только отпадут причины, вызвавшие просьбу Афганистана к Советскому Союзу, мы намерены полностью вывести советские воинские контингенты с территории Афганистана.
А вот наш Вам совет: американская сторона могла бы внести свой вклад в прекращение вооруженных вторжений извне на территорию Афганистана.
Я не считаю, что работа по созданию более стабильных и продуктивных отношений между СССР и США может оказаться напрасной, если, конечно, этого не хочет сама американская сторона. Мы этого не хотим. Думаю, что это было бы не на пользу и самим Соединенным Штатам Америки. По нашему убеждению, то, как складываются отношения между СССР и США, – это дело взаимное. Мы считаем, что они не должны подвергаться колебаниям под воздействием каких-то приходящих факторов или событий.
Несмотря на расхождения в ряде вопросов мировой и европейской политики, в чем мы все отдаем ясный отчет, Советский Союз – сторонник того, чтобы вести дела в духе тех договоренностей и документов, которые были приняты нашими странами в интересах мира, равноправного сотрудничества и международной безопасности.
Часть II. Судьбы, опаленные Афганом
Георгий
– Черт побери, влипли в историю! Не могли сделать как положено, – в сердцах ворчал Генеральный секретарь ЦК КПСС, – вот как теперь из этого выпутываться?
Брежнев вошел в Ореховую комнату, которая располагалась сразу за кабинетом заседаний Политбюро ЦК КПСС. Именно в этой комнате 8 декабря 1979 года состоялось совещание «узкого круга лиц» – Андропова, Громыко, Суслова, Устинова.
Приглашенный на это заседание начальник Генерального штаба ВС СССР маршал Советского Союза Н. В. Огарков двадцать минут убеждал членов Политбюро отказаться от ввода войск в Афганистан. Еще и еще раз проверить полученные сведения. Но доводы маршала услышаны не были. Андропов и Громыко доверяли своим людям, а именно на их докладах основывалась концепция ввода войск.
Собственно, войны-то никто и не хотел. И ведь надо же было случиться такому казусу. Мало того что пришлось объясняться с международным сообществом, так еще это самоубийство…
Уже на следующий день после штурма дворца и ликвидации Амина Брежневу сообщили, что первый заместитель министра МВД генерал-лейтенант Виктор Папутин – застрелился. Причина этого поступка ни у кого не вызывала сомнений.
В конце ноября Папутин был отправлен с секретной миссией в Афганистан. Глубоко не вникнув во внутренние дела этого государства, генерал поторопился доложить руководству КПСС о катастрофическом положении дел в ДРА. За время визита он много общался с лидером НДПА. Взаимное расположение помогло генералу навязать генсеку свой взгляд на возможные последствия жестокой оппозиционной борьбы, которая уже давно вышла за партийные пределы. Ему удалось убедить Амина в необходимости ввода советских войск на территорию Афганистана.
Скорее всего, Папутин даже не предполагал, чем это может закончиться. Посмертной записки он не оставил. Кто теперь знает, о чем думал и в чем раскаивался генерал в последние минуты своей жизни.
Самоубийство высокопоставленного чиновника было только началом череды неприятностей, которые, как снежный ком, накатывались одна на другую в первый военный год. СССР готовился к проведению летних Олимпийских игр, а в Афганистане в это время наскоро сформированная 40-я армия топтала своими кирзовыми сапогами пыльные дороги раздираемой противоречиями страны. Моджахеды как будто только и ждали, чтобы на глазах всего мирового сообщества продемонстрировать свою непримиримость с неверными. Если кто-то из наших солдат оставался убитым на поле боя, то потом их находили без ушей, языка, глаз, члена, ног, рук… Поэтому перед боем ребятам советовали последнюю пулю или гранату оставить для себя.
И удивительное дело, если в первый год войны писали о раненых и убитых, то многие слова брали в кавычки, боевые действия называли «тактическими занятиями». Когда же награждали воинов орденами или медалями, то отмечали – за успехи в боевой и политической подготовке или в социалистическом соревнованим, а не за героизм, проявленный в боях.
Моджахеды как будто только и ждали, чтобы на глазах всего мирового сообщества продемонстрировать свою непримиримость с неверными. Если кто-то из наших солдат оставался убитым на поле боя, то потом их находили без ушей, языка, глаз, члена, ног, рук… Поэтому перед боем ребятам советовали последнюю пулю или гранату оставить для себя.