Афганские сказки и легенды
Шрифт:
Сухейли стал искать старуху. И наконец нашел старую каргу, хитрую и коварную, словно сам черт. Она взялась убить обоих, а уж если не обоих, то одного-то обязательно. Сухейли дал ей кучу денег и очень обрадовал ее этим.
Пошла эта старуха и все разузнала о побратимах: где они и кто носит им еду! Когда она выяснила, что такая-то невольница тайком относит им еду и никому ее не показывает, то раздобыла очень сильный яд. Она мелко-мелко растолкла его и набила порошок под ногти. Потом пошла и села там, где невольница проносила еду. Настал вечер, и Гульмакый снова приготовила еду и своими руками разложила все на блюде. Затем дала блюдо невольнице
– Будь осторожна. Никому это не показывай. Невольница ответила:
– Хорошо.
Поставила она на голову поднос и вышла. По дороге видит – сидит какая-то старуха и плачет навзрыд. Поравнялась невольница со старухой, а та упала ей в ноги. Валяется у нее в ногах, плачет, посинела вся от слез. Невольница и говорит:
– Почему ты плачешь? Старуха отвечает:
– Ах, дочка, вот уже двадцать лет, как у меня есть сын, и он влюблен в дочь падишаха. Ушел он из дому, наверно, поселился где-нибудь рядом с ней – другого и не придумаешь. Сегодня утром я узнала, что здесь готовят еду для двух влюбленных. И приготовляет еду сама возлюбленная. И вот пришла я в надежде хоть разок взглянуть на эту еду для влюбленных, что это за штука такая? Как бы мне узнать, готовят моему птенчику такую или нет?
Невольница рассердилась на нее и сказала:
– Ступай прочь, проваливай! Как узнает госпожа, убьет нас с тобой обеих. Она наказывает мне быть осторожной и никому не показывать еду, чтобы никто ее не увидел.
Старуха вытянула руки, растопырила пальцы и говорит:
– На, смотри! У меня в руках ничего нет. Дай взглянуть разок, посмотрю, чтобы сердце мое успокоилось.
И вот после долгих уговоров старуха приподняла с блюда крышку с одного края. А когда она приподнимала крышку, из-под ее ногтей сыпался яд, мелкий, как пыль, а невольнице и невдомек. Проклятая старуха снова заплакала, запричитала, выпустила блюдо из рук и пошла своей дорогой. Невольница отнесла то блюдо и поставила его перед Вали-джаном и Муса-джаном. Вали-джан был очень осторожный человек, у него родилось подозрение и он сказал Муса-джану:
– Не ешь этого! В этой еде яд. Муса-джан возразил:
– Удивительное дело! Гульмакый готовила все своими руками, а ты говоришь, чтобы я не ел из ее рук!
В это время там оказалась какая-то собака, и они бросили ей кусок мяса. Но у Муса-джана не было сил дожидаться, он отщипнул кусочек и вот-вот съел бы его, да Вали-джан выбил тот кусок у него из рук. Взял Вали-джан другой кусок и на глазах у Муса-джана съел его. Он сказал:
– Видишь, я съел кусок. Если умру я, то у меня ведь останется сын Мир-вали. А если ты умрешь, то дело плохо. У тебя нет никого. На братьев какая надежда? За меня отомстит Мир-вали, а за тебя кто?
Та старуха шныряет вокруг, смотрит – что делается. Собака тут же сдохла. И Вали-джан упал замертво. Старуха тотчас поспешила с вестью к Сухейли.
– Одного из них я умертвила для тебя, но только не могу сказать которого.
А невольница, когда увидела, что приключилось, совсем потеряла голову:
– О господи! Близок мой смертный час! И она запела так:
Великий боже! Как я пойду домой? Этот Вали-джан позеленел, свалился с ног, А Муса-джан бегает из стороны в сторону.Услышала Гульмакый в гареме эту песню и полетела, словно ветер: не иначе как что случилось! Прибегает, тут невольница
То есть: «Если Вали-джан умер, то и тебя тоже убьют. Ты остался один, и я осталась словно вдова». Вали-джан ответил:
Один из нас умер но твоей вине: От тебя принесли еду, А она принесла нам смерть.Гульмакый запела так:
Видно сегодня ослабел мой разум! У тебя много врагов, А я поверила рукам невольницы.А Вали-джан уже изменился в лице. Но он собрался с силами и сказал:
– Я потерплю, а вы пока поговорите друг с другом, не огорчайтесь.
Он хотел этим сказать, что раз они оба так любят друг друга, так пусть посидят немного вместе: и то – счастье. Но какое тут счастье? Тогда запел Вали-джан:
Сегодня постигла меня беда, Увезите меня отсюда, Мое сердце обливается кровью.А потом он снова сказал им:
– Вы не беспокойтесь!
Но мучения его не прекращались. Близилось время утренней зари, и Вали-джан снова запел:
Край неба покраснел, Муса, собирайся, садись на коня, А мне смерть сдавила горло.– Что за беда приключилась? – заплакала Гульмакый. Вали-джан услышал ее плач и, хоть был уже полумертвым,
сказал для утешения Гульмакый такие слова:
Гульмакый, уходи, живи пока здесь. Если бы мы оба были на этом свете, Мы бы увезли тебя отсюда, Гульмакый.Короче говоря, Муса-джан поднялся, оседлал лошадей, а Вали-джан сказал ему:
– Брат! У нас много врагов. Если узнает Сухейли про наши дела, проведает, что ты один, он и тебя убьет, и меня прикончит. Ты сделай так: привяжи меня крепко к лошади, чтобы я не свалился. А за спину мне повесь лук со стрелами. Если враги перережут нам дорогу, то я буду крепко сидеть, а если смогу, то и выстрелю в них. И ты тоже будешь стрелять. Глядишь, они и испугаются.
Муса-джан так и сделал. Привязал его крепко к лошади, и они отправились. А возле дома притаилась старуха, глядит – Гульмакый стоит перед ними, плачет и поет:
Сестра и племянница, это свет моих очей. Вали и Муса-джан – попугаи в саду. Кто их поймает в силки?Старуха пошла и сообщила обо всем Сухейли. Тот сейчас же послал всадников им вдогонку. Он сказал:
– Один из них мертвец. Убейте и другого, смотрите, чтобы не ушел от вас живым.