Афганские сказки и легенды

Автор неизвестен

О великий боже, здесь заросли камыша. Боже, дай мне прожить столько, Чтобы увидеть своими глазами Сухейли и Макый.

А палатка Сухейли была неподалеку. Когда Сухейли услышал эту песню, он подумал: «Вот и Мир-вали объявился! Никого больше нет, он может меня убить. Нет, надо спасаться, бежать отсюда». И вот он оставил Гульмакый, а сам поскакал прочь галопом.

Подъехал Мир-вали, видит одну Гульмакый, а Сухейли нет. Мир-вали спустился в овраг, сказал Гульмакый: – Садись на коня, мне за спину. А она

в ответ:

– Нет, ты ранен, тяжело тебе будет так ехать. Я пойду с тобой пешком.

Мир-вали продолжал настаивать: Садись на коня!

Когда Мир-вали вынул ногу из стремени – ведь Гульмакый женщина – и она стала взбираться на коня, нога у нее скользнула, и она толкнула Мир-вали в спину. И тут из его раны выпали челюсти муравьев и рана снова раскрылась, а внутренности выпали. Мир-вали упал с лошади, испустил дух и умер. Да простит бог всех героев, храбрых, как львы!

Гульмакый проплакала некоторое время, а потом подумала: «И этот тоже умер! Вали-джан умер, Муса-джан сошел с ума и исчез, – никого у нас не осталось. Видно, придется мне отдать себя в руки Сухейли».

Тогда она вытащила Мир-вали из оврага, а Сухейли еще не скрылся из виду, и вот она обратилась к нему:

Сухейли, ты свернул свою палатку, Не беги, вернись! Улетела душа Мир-вали, Когда он наткнулся на седло.

И она подняла кверху ногу Мир-вали, чтобы показать, что тот умер и теперь все кончено, пусть Сухейли ее увозит. Сухейли подумал, что Гульмакый сама убила Мир-вали, и радостный вернулся к ней. Он посадил ее на коня к себе за спину и отвез ее во дворец домой. А Мир-вали тут же зарыли в землю. Оставим тут Гульмакый и Сухейли, пусть себе живут, как им нравится. Посмотрим, что сталось с Муса-джаном.

Муса-джан целыми днями охотился. Если что добудет, принесет к пастуху, они поедят вместе. Иногда он вспоминал Вали-джана и плакал, но больше бродил, совсем безумный.

Однажды он отправился на охоту и ранил стрелой горного барана, но тот от него скрылся. Муса-джан бродит в поисках барана, и тут его увидел пастух и обратился к Муса-джану:

Муса-джан! Черный, как охотничья собака! Барана, которого ты ранил, Ищи у корней сандала, Муса-джан.

Муса-джан отправился искать. Глядит, впереди на горе молодая газель. Муса-джан хотел ее застрелить, прицелился, натянул тетиву, но бог дал об этом весть газели. Газель сказала Муса-джану:

– Эх, бедняжка! Какой тебе прок от моего мяса? Пойди лучше посмотри, что случилось с твоей прекрасной возлюбленной Гульмакый и Мир-вали.

И тут Муса-джан вспомнил Гульмакый и дом. Пошел он обратно. Пришел к пастуху и запел:

Встретилась мне говорящая газель на горе, Она мне сказала: «Зачем тебе мое мясо? Муса-джан! Разорили дом твоей Гульмакый».

Муса-джан тут же попрощался с пастухом и отправился прямо домой. Когда вошел он в ворота крепости, жена Мир-вали запричитала:

О дядя! Кто лучше – ты или двор? Сердце мое сгорело. Не

найти мне сверстника, равного Мир-вали.

То есть: «Мир-вали умер». Трудно описать, сколько слез пролили они. Она рассказала обо всем случившемся Муса-джану и добавила:

– А все зло пришло от твоих братьев.

Кое-как Муса-джан провел ночь, а утром вышел из крепости, сердце у него щемит, видит – сидят перед воротами все семеро его братьев и у всех семерых отрублены уши. Увидел их Муса-джан и в сердцах запел:

О великий боже! Вот семь братьев Муса-джана. Если небо услышит мольбу Муса-джана, То поразит их молнией.

Бог услышал эту его молитву, и все семеро братьев тут же умерли на этом самом месте.

А Муса-джан вернулся в дом, оседлал коня и собрался в путь. Все женщины в доме умоляли его не уезжать, но он не оставался, говорил:

– Если мне сейчас остаться дома, то это будет трусость.

И уехал. Едет по дороге, пока не приехал в одно место. Видит, крестьянин засучил штаны и лопатой пускает воду в арык. Муса-джан остановился и подумал: «Куда же мне теперь ехать?» И вот он заколол своего коня и бросил его мясо на съедение птицам. Лук и стрелы тоже бросил. Крестьянин про себя говорит: «Погляди, что за сумасшедший! Зарезал своего коня, бросил все свое имущество!» А Муса-джан подошел к арыку, разрушил запруду и выпустил воду. Крестьянин ему говорит:

– Что делаешь? Ведь мне одному не запрудить арыка! А Муса-джан отвечает:

О крестьянин, вода ушла через запруду. Тот ее запрудит снова, У кого за спиной отважные мужи.

Муса-джан ему сказал:

– Я хочу испытать тебя: коли ты мужчина, то поставишь запруду один. Были у меня такие молодцы, да все поумирали. И вот я заколол своего коня и бросил лук и стрелы.

Но потом он вместе с крестьянином все же поправил запруду, У коня Муса-джана подковы были золотые. Крестьянин подошел, стал сдирать их с копыт. Увидел это Муса-джан, бросился к нему:

– Ты зачем сдираешь подковы моего любимого копя? Чтоб твои ноги отсохли.

Схватил он крестьянина, поднял его над землей и убил. Лотом отправился дальше. Видит на дороге маленького плешивого мальчишку. И того звали тоже Муса-джан. Взрослый Муса-джан обратился к нему так:

Эй, плешивый, что пасешь козлят, Возьми вот сто золотых, Передай привет от меня Макый.

Плешивый рассердился: «Зачем называет меня плешивым?» И вот он ответил:

Если тебя зовут Муса, то и я – Муса. Не нужны мне твои сто золотых. Не понесу я твою весточку Гульмакый.

Пошел Муса-джан дальше. Подошел к пруду, а в нем купаются девушки. Муса-джан подошел к их одежде и уселся на нее. Как ни умоляли его женщины отдать их платья, он не отдавал. Наконец Муса-джан сказал им:

– Сообщите Гульмакый, что я здесь, и приведите ее. Женщины согласились. Он заставил их поклясться и только

после этого отдал им одежду. Они оделись и ушли.