Афганские сказки и легенды

Автор неизвестен

Ну, что долго рассказывать? Талиб-джан идет по дорогам. Через несколько дней пришел в деревню недалеко от родного города, вечером зашел в мечеть и там его свалила с ног лихорадка. От долгого пути, усталости, лишений, голода и жажды заболел Талиб-джан. Лежит он в той мечети несколько дней. С каждым днем слабеет, болезнь его усиливается и вот уже последние минуты жизни пришли. Задыхается Талиб-джан, но поет:

Я пою нара на краю могилы, Страдаю, что не насытился поцелуями прекрасных губ, Я ухожу из этого мира с мечтой Увидеться

с любимой перед смертью.

Потом его глаза закатились и он испустил вопль.

Люди, не закрывайте его глаза! Душа его еще не отлетела, Он ждет свидания с подругой.

Наконец, Талиб умер, да простит его бог! Узнала об этом Гульбашра и завопила, горестно запричитала:

Сгинь моя несчастная судьба, Сотри с моего лба свои предначертания! Цветы появляются из земли, А мой любимый, что нежнее розы, ушел в землю. Я хочу стоять и ждать его на Пуле-Сирате *. Я заключу в объятия сердитого друга. Говорила я, что умру от горя из-за тебя, Но я тебя обманула, не умерла! Принесите мне калам и чернильницу, Я запишу кровью сердца день смерти друга.

Она побежала и увидела умершего Талиб-джана. Когда его закутывали в саван, его возлюбленная причитала:

Моего любимого одевают в белый саван, А на меня сыплется град раскаленных углей.

Потом Талиб-джана положили на похоронные носилки и отнесли на кладбище. Идет за ним его возлюбленная, рыдает. Талиб-джана уж в могилу кладут, землей засыпают, а его любимая все причитает:

Могила – яма в сто гязов *. Опускаются в нее молодые Не по своей воле. Я клянусь черной земле, Мой любимый – цветок, а цветок не уходит в землю. Я кланяюсь кладбищу, Чтобы не превратились в прах перламутровые зубы любимого. Почему я не умираю вслед за ним? Мой любимый – цветок, уходит в весеннюю землю.

Наконец, она пропела:

Люди! Не жалейте себя ради друга, Видала я людей, Которые ушли на тот свет.

И с этими словами она бросилась в могилу и умерла. Короче говоря, потом этих несчастных влюбленных похоронили там вместе.

Адам-хан и Дурханый

Хорошо ты говоришь! Складно!

Говорят, что во времена падишаха Акбара среди юсуфзаев * жили два хана. Одного звали Хасан-хан, он был из рода Мута-хейл, а другого – Тауз-хан. Оба они были люди знатные, но Тауз-хан был богаче Хасан-хана. Так уж видно богу было угодно, что ни у Хасан-хана, ни у Тауз-хана не было детей. Однажды Хасан-хан вышел на улицу и, когда он разговаривал с народом,

к нему подошел факир * и сказал:

– Хан, подай милостыню!

– Я одинок,- отвечает хан,- нет у меня сына, которого я послал бы домой тебе за милостыней. А чужого посылать домой я не могу.

– Надейся на факиров,- сказал ему тот.- Они помолятся за тебя богу, и всевышний пошлет тебе сына.

Хасан-хан спросил:

– Почему же нет у меня детей? Я раздал столько милостыни, стольких факиров облагодетельствовал, и они за меня молились. А бог все не дает мне сына!

– Слушай меня. Эти три финика я заколдую,- говорит факир.- Один из них зрелый, а два еще зеленые. Зрелый съешь сам, а два других выброси. Бог пошлет тебе сына.

– Ладно! – сказал хан.

Факир тут же заколдовал финики и отдал их хану, а хан обласкал факира. Зрелый финик он съел, а остальные бросил. Подняли эти финики два его работника и съели их!

– Ну, теперь мне пора идти,- сказал факир,- а ты каждый год приноси богу в жертву по быку. Да хранит тебя господь!

Факир ушел. Шел он, шел и пришел к дому Тауз-хана.
–

– Подайте милостыню! – закричал факир.

Тауз-хан послал служанку вынести милостыню факиру, а потом и сам вышел к нему.

– Факир! – говорит служанка.- Помолись богу, чтобы он послал хану детей.

Факир и этому хану дал половинку финика. Хан хотел ее выбросить, но потом подумал: «Лучше съем, может, бог пошлет что-нибудь». И съел финик.

Что долго рассказывать! Через девять месяцев, девять дней, девять часов Хасан-хану бог дал сына, которого назвали Адам-ханом. А у Тауз-хана родилась дочь. Ей дали имя Дурханый.

Адам-хан был смугловатым, но красивым. Через три-четыре года, когда он подрос, отдали его учиться. За десять-двенадцать лет овладел он многими науками. Был он человек твердый и сильный, а еще любил охоту.

Ханство, богатство, семью – все отец отдал в его распоряжение. Еще Адам-хан купил у своего двоюродного брата Татар-хана двух рабов. Одного звали Миро, он был слеп на один глаз, но отличался умом и сообразительностью. Другого раба звали Било. Он был очень сильным и мужественным пахлеваном, только глуповат немного. Как говорится, «снимал обувку задолго до воды». Еще был он беззаботным и брил усы и бороду. Адам-хан всегда учил его уму-разуму:

– Не поступай плохо, дурно поступать грех. Било обычно отвечал:

– Я хорошо понимаю, что делать плохо нехорошо, грех. Но ведь ты у отца один сын, а двоюродных братьев у тебя много! Вот я и поступаю так нарочно, чтобы уберечь тебя от дурного глаза.

Для Адам-хана этот Било был как родной брат, и он дорожил им.

Была у Адам-хана сотня молодых друзей-приятелей, среди них известные Хушкияр и Кутуб-хан.

В конюшне Адам-хана было несколько иранских скакунов. Коня Адам-хана звали Маджлуном. Поили его чистым молоком; был он быстр и послушен. А лошадь Било звали Азар. У Миро же была лошадь Парда.

Адам-хан слыл веселым человеком. Хорошо играл на рабабе * й в этом не знал себе равного. Адам-хан с друзьями постоянно веселился в саду Шала Map, а каждую пятницу они ходили на охоту.

А сейчас мы оставим Адам-хана и перейдем к Дурханый – слушай, да вознаградит тебя Аллах! А было вот что. Когда родилась Дурханый, ей взяли кормилицу Нармый. Та очень хорошо ухаживала за Дурханый. Ах! Ах! Дурханый была такая красивая, что даже родители удивлялись ее красоте. Растили они ее втайне от людей, чтобы никто ее не сглазил. Однажды отец и мать сидели и думали о том, кому они ее отдадут, когда вырастет. Мать сказала: