Афганские сказки
Шрифт:
Прекрасная Дурханый спала на палянге [3] , покрытом тончайшими коврами. У изголовья ее лежали розы. Она дышала тихо и ровно.
Адам-хан опустился перед своей возлюбленной на колени и чуть слышно запел:
О Дурханый, одна луна глядела На лик твой с высоты. Но я пришел, и счастью нет предела, Со мною рядом ты! Не видит нас никто. В3
Палянг — вид кровати.
Велика была радость Дурханый, когда она вдруг наяву увидела Адам-хана, о котором она только что грезила во сне. И так же тихо Дурханый ответила ему:
Возлюбленный, принес ты счастье мне, Я без тебя сгорала, как в огне, Но ты принес потоков горных свежесть И запах роз… Не грежу ль я во сне?!.…Небо на востоке начало светать, звезды потускнели, и яркий месяц теперь уже грустно смотрел на двух влюбленных.
Миро, охранявший вход в комнату Дурханый, тихо свистнул. Ведь скоро рассвет! Проснется стража, — тогда не миновать беды!
Горько было расставаться влюбленным, но с каждой минутой становилось все светлее.
Сжимая в объятиях хрупкий стан любимой, А дамкам шептал ей слова любви и никак не мог расстаться с Дурханый.
Всем остальным людям на земле эта ночь казалась такой же, как и все ночи, длинной и душной. Только Адам-хан и Дурханый не заметили, как пролетело время.
Месяц уже совсем растаял в небе, где-то далеко в кишлаке кричали петухи, муллы, встав ото сна, готовились к молитвам, а бедный Миро ни жив ни мертв от страха все дожидался своего хозяина.
Наконец, со слезами на глазах Адам-хан вышел из комнаты своей возлюбленной. Через несколько минут он вместе с Миро и Било быстрее ветра мчался в горы.
Вернувшись во дворец, Адам-хан совсем загрустил. Жизнь без возлюбленной казалась ему ненужной и пустой. Целыми днями лежал он на палянге и даже не прикасался к своему рабабу.
Так же тяжело переживала горечь разлуки и Дурханый. Лишь изредка, когда это было возможно, посылала она Адам-хану то через учителя, то через служанку весточки, полные любви и скорби.
Хасан-хан только головой качал, глядя на любимого сына. Но велико было его удивление, когда тот однажды пришел к нему с горящими очами и сказал:
— Отец, сегодня — самый несчастный день в моей жизни. Моя возлюбленная Дурханый выдана замуж за Пайяв-хана. Что хочешь делай со мной, но без нее нет мне жизни!
Тяжело задумался Хасан-хан. Ведь слова сына нарушали все обычаи — он хотел отнять у мужа законную жену!
Но велика сила отцовской любви. И если говорят, что «индус для друга говядину съест», то чего не сделает отец для любимого сына!
И на другой день Хасан-хан вместе с сыном отправился
— О единственная надежда очей моих, Мермаи-хан! Если ты захочешь помочь мне, я день и ночь буду молить аллаха даровать тебе счастье на том и на этом свете. Сабля моя будет всегда твоей саблей, дворец мой будет твоим дворцом.
Мермаи-хан милостиво склонил голову и приказал Хасан-хану говорить. И тогда тот поведал ему историю любви своего сына.
Долго думал Мермаи-хан, но, наконец, согласился помочь Адам-хану.
И следующей ночью его дружинники ворвались в замок Пайяв-хана и увезли оттуда Дурханый.
Адам-хан никому не доверил драгоценной ноши. На своем коне он привез Дурханый во дворец Мермаи-хана и спрятал ее в одной из дальних богато убранных комнат.
Но не мог злой и воинственный Пайяв-хан примириться с похищением Дурханый. Собрав дружину, отправился он к замку Мермаи-хана, чтобы вернуть себе Дурханый. И соблазнился Мермаи-хан золотом, предложенным ему Пайяв-ханом, и выдал ему Дурханый. Ведь даже ребенку известно, что богатство порождает жадность.
Адам-хана в тот день не было в замке. Велико же было его удивление и горе, когда он не нашел возлюбленной и узнал о подлой измене своего родственника.
Поведал Адам-хан свою печаль сыну Мермаи-хана молодому Гуджар-хану. И устыдился храбрый Гуджар-хан поступка своего отца. Он собрал дружину своих молодых соратников, отважных и храбрых воинов, и повел их на замок Пайяв-хана, чтобы вернуть Адам-хану прекрасную Дурханый.
Пайяв-хан вышел навстречу Гуджар-хану, и между двумя племенами завязалась кровавая битва. Бились они целый день и еще полночи. А к утру лишь несколько чудом уцелевших воинов ускакали в горы, унося с собой бездыханное тело Гуджар-хана.
Теперь Адам-хан дни и ночи оплакивал не одну, а две потери: нет Дурханый, не стало и друга — Гуджар-хана.
Время не могло залечить его ран. Он бледнел, и худел, и мечтал только об одном — хоть бы краешком глаза увидеть свою любимую!
И вот как-то раз в его дворец забрели два индийских заклинателя змей. Они так устали в дороге, что едва не валились с ног. Рваная одежда их была вся в пыли.
Адам-хан приказал обласкать факиров, накормить их и поместить в одной из комнат, чтобы те могли отдохнуть. Факиры не знали, как его отблагодарить. Но, заметив бледность и рассеянность Адам-хана, они переглянулись между собой. А вечером факиры узнали от Миро и причину печали его радушного хозяина.
— Этой беде можно помочь, — сказал один из факиров и подмигнул Миро. — Мы устроим ему свидание с любимой за то, что он так хорошо принял нас.
Ранним утром следующего дня факиры попросили Миро разбудить Адам-хана. О чем они с ним разговаривали, запершись в его покоях, никто не знает. Но к вечеру из ворот замка вышли уже не два факира, а три. Третьим был Адам-хан. Правда, сейчас и родной отец не узнал бы своего сына. Волосы его были взлохмачены и падали на лоб, грязное тело просвечивало сквозь драную рубаху, и плелся он еле передвигая сбитые в кровь ноги по мягкой дорожной пыли. Молча шли три факира ко дворцу Пайяв-хана.