Афганский дневник
Шрифт:
На Джелалабад отработала стратегическая авиация, до 70 самолетов.
Утром ехал в дивизию через базар. Полно вооруженных молодцев. Неприятно. Как въезжаешь на базар, такое впечатление, что тебя только и ждут. Так и сверлят машину глазами, так и заглядывают. Благо, что на базаре две пехотные БМП и БТР трубопроводчиков. Как оказалось, стоят для охраны трубопровода. Идет перекачка топлива на аэродром, а население, как неоднократно бывало, рвет трубы, чтобы, сбежавшись, наполнить емкости керосином. Такую картину видел неоднократно. Все к этому привыкли. Бачи рвут трубы, топливо течет на землю и в банки, а наши приезжают и восстанавливают. Все спокойны, всеобщее благоденствие. А что сделаешь? Немцы бы повесили пару человек и никто трубы не тронул больше. Мы не можем. Братский афганский народ.
Утром съездил в 108-ю. Цель: поболтать со знакомыми, узнать последние новости. Пока солдат забирает почту, можно всех увидеть. Осталось немного. Посидел у Миши Цинченко. Тот довольный и уверенный. В Союз идет на подполковничью должность. Выиграл у него три партии в нарды и как приз забрал довольно приличную доску с фишками. Разъяснилась вчерашняя пальба. Накрыли вчера «духи» РСами позицию батареи, что стоит рядом с городком. Благо, никого не зацепили. В ответ наши поливали «Градом» и стволами минут тридцать. Не совсем, правда, туда, куда надо, но по Мишиным данным трех «духов» забили насмерть, пятерых ранили. Зацепили и шесть мирных. Получилось, что РС пускала одна банда с территории другой. Последним и досталось. Согласно правилам этой войны, претензии не принимаются. Не пускайте чужих к себе.
Сейчас, вечером, сразу после наступления темноты модуль опять завздрагивал. Разрывы один за другим. Вышел, посмотрел. Под конец-то явственно бил наш «Град», и частые вспышки разрывов возникали где-то в «зеленке», не так и далеко от аэродрома. Чьи разрывы были первые, узнаем завтра. Хотя, наверное, завтра не поеду. Пусть эмоции улягутся. Выйдет какой-нибудь псих-мститель на дорогу и ку-ку. Вообще, стал трусоват. Сейчас ни с того ни с сего упал плафон в коридоре. Взял пистолет, вышел, посмотрел. В модуле один, водитель ушел с разрешения к друзьям. Модуль на отшибе. Как темнеет, так начинается пальба. Стреляют все подряд: и наши, и с аэродрома, и «зеленые», и из кишлака. Кто, куда? Не хватало еще дурную пулю получить. На «боевых» хотя бы знаешь, откуда бьют, можно укрыться за камнем, бить в ответ, подавить. Здесь же, как заяц. Под конец не хочется стать дичью. Раньше как-то спокойно относился.
В пехоте упорно ходят слухи, что их здесь оставляют охранять Саланг до мая. Слух невероятный и мало правдоподобный. Впрочем, ничему уже не удивлюсь.
С Саланга пришел КамАЗ. Одна машина с одним водителем. Даже без офицера, без старшего. Я опешил. Вечером запросил командира. Он сказал, что знает, мол, так получилось. Это уже даже не забавно.
В обед подошел майор В. Дубровский, начальник связи полка, с необычной просьбой. Договорился с летчиками, дают мясо. Хочу, говорит, пельмени сделать. Надоела тушенка. Дал машину. Вот сейчас, вечером, в ответ прислал горячих пельменей с маслом. Отлично! Но есть пельмени в одиночку скучно.
Новости прессы и радио: 20-го состоится приведение к присяге Джорджа Буша на пост президента США (сменил Рональда Рейгана).
Опубликовали постановление ЦК КПСС по городу Жданову. Мариуполь снова станет Мариуполем. Имя Жданова убирают и с других вывесок.
Миша Цинченко довольно критически отозвался о Вахабе. Начиная с того, что тот приехал, естественно, не знакомиться, а выпросить на дармовщинку; что уж он-то проживет при любой власти (они себе пути отхода предусмотрели); что прикидывается бедным отцом. Денег, говорит, у него больше, чем у нас.
Примечание. В марте 1990 года Вахаб, уже в должности командира полка, поддержал мятеж министра обороны РА Шах Наваз Таная против президента Наджибуллы. После неудачи участники мятежа, забрав семьи, на самолете Ан-12 перелетели из Баграма в Пакистан.
Заехал к афганцам. Вахаб оказался в полете, парой ушел на Хост. Пришлось подождать его посадки и встретить буквально у пилотской кабины. Поднялись в штаб в кабинет командира. Традиционный
Мое положение оказалось довольно сложным. Собственно меня, строевого офицера, старательно выспрашивали о том, куда пойдет наша политика. Если бы я сам знал. Явно наводят на мысль, что мы не тех поддерживаем, что они готовы и будут драться до конца, что они победят. А что я могу ответить? Что сам не высокого мнения о Наджибулле? Мнение об афганской армии. А черт вас знает! Никто, конечно, не верил в мае и августе, что Кандагар и Джелалабад выстоят. Есть, наверное, силы. Может, эти вопросы проблеск самосознания не только этих летчиков, но и других офицеров. Но помню их инертность, постоянное желание быть за нашей спиной, не лезть и не высовываться. Может теперь, когда прятаться не за кого, и завоюют, наконец, начнут биться. В общем, постарался избежать этих вопросов. Сказал, что надо вам самим здесь разобраться, что и мы надеемся, что вы выстоите. Ведь все же девять лет к этому стремились.
На задачу из Кабула начал выдвигаться 350-й гв. пдп. Днем уже проходил мимо наших блоков на Саланге.
Столько дней стояла тишина, а с утра рев самолетов и модуль вздрагивает. Над «зеленкой» столбы пыли и дыма. Где-то у входа в Саланг справа и слева от ущелья вспышки разрывов.
Рано утром меня вызвал на связь В. Востротин. Уже на узле связи долго не мог вклиниться в разговор. «Варяг», то есть 2-й пдб, докладывал обстановку. Прослушивал и понял, что наши всеми средствами обрабатывают прилегающие к трассе кишлаки и места базирования «духов». Спросил: «Что вы там, войну развернули?» Но командир одернул, мол, слушай сам и не болтай по радио. Мой же выход на связь по простой причине: привезли телевизоры и видеомагнитофоны, банк заканчивает работу позже, чем планировали, 26 января, и поэтому надо выйти на контакт с начальником военторга, чтобы тот ждал гонца с Саланга с деньгами для выкупа аппаратуры. Телевизоры телевизорами, но все мысли не об этом. Если так дальше пойдет, то нам отсюда действительно придется прорываться с боями.
Вчера случайным выстрелом с аэродрома ранен бача. Недалеко от конца взлетной полосы. Сбежался весь кишлак. Пришлось поднять резервную группу. Вроде успокоились.
Дописываю вечером. Бача скончался. Видели, как его привезли и выгрузили на носилках. Опять собралось много народа. Для нас без последствий. Вчера ночь без единого выстрела из кишлака. Сейчас 23 часа, и пока тихо. Но тревожно. Как-то теперь сложится обстановка. Целый день напряженно работала и советская, и афганская авиация. Била артиллерия. В стороне Саланга долго стояла черная пелена.
Съездил в 108-ю дивизию. Все, кого встретил, плюются и костерят неведомого Берию, который все это придумал. Слухи самые разнообразные. И что сегодня должно состояться заседание Политбюро, которое окончательно определит нашу судьбу. И что самый ярый сторонник продолжения войны — Шеварднадзе, который требует сохранить наше присутствие вплоть до оставления наших войск на Саланге и в Кабуле (103-й вдд). Договорились, что он получил где то солидную мзду и от этого так рьяно «рвется в бой». Кутерьма. Одно ясно, что мы только потеряли от сегодняшней бойни. Уйдем, а Наджибулла будет говорить, что вот эти кишлаки стерли с лица земли русские. «Неверные», одним словом, что с них взять (кроме помощи).