Афганский дневник
Шрифт:
Короткий сон, короткие распоряжения на марш, и в девять утра мы снова двинулись к границе. За Пули-Хумри стоят уже блоки «полтинника» (350-й гв. пдп). В районе их КП у дороги вижу Сергея Яркова, фотографирую. И надо так случиться, что через сотню метров ломается мой БТР. Но нет худа без добра. Пока ремонтируются, полчаса обмениваемся новостями.
И снова в путь. Впереди еще один перевал, но это уже не Саланг. И пониже, и пожиже. Затем горы, горы. Под конец, как страж, массивная высокая скала, прорезанная узким, темным проходом.
Живописное место. Македонские ворота.
Внутри
Дальше начинается степь. Здесь и блоков нет. Неоткуда нападать, да и граница близко. Осталось километров 50. У перекрестка на Мазари-Шариф В. Востротин уезжает попрощаться с командующим, а я веду колонну на Хайратон. Его видно издали. Гирляндами взлетают ракеты. Стрельба, трассы в небо. Пехота никогда не славилась порядком. Дикие люди.
Последняя заминка перед КПП. Все отстойники забиты войсками, и нам с трудом находят место в полевом парке. Тесно, но разместились. Люди третьи сутки не спят, а сна и не предвидится. Надо сдавать боеприпасы, оружие собрать в ящики. А главное, привести это грязное, чумазое войско в божеский вид. Помыть, побрить, постричь. Ведь завтра с утра под флагом пойдем через границу. Будут встречать.
Упал спать в три, в шесть подъем. Хожу дурной, И мысли уже путаются. Скажут: прибавить 56 к 147, ей-богу, не смогу.
Построил боевую колонну, Дмитрий Савичев — тыловую. Ровно в 10 часов тронулись. Последние формальности перед мостом, и мы пошли. Вот и черта посреди моста, граница. Родина! Сколько раз уже видели эту черту на экранах телевизоров. Киношники ее любят. А теперь и сами переступили. За мостом много людей. Кто держит плакат «395-й мсп», кто с номерами других полков и частей, но есть и наши цифры — 345-й. Три самые «боевые» жены, несколько наших бывших солдат, пяток семей нынешних солдат. Но приветствуют нас все, независимо от того, свой или чужой. Безмерная радость у всех. Самый яркий момент. Черта!
Не сентиментален, но слезу выбило. Черт с ним, за двадцать последних лет один раз поплакать можно. Таких событий не много было и будет. Никаких пограничных и таможенных процедур. Только прошли мост, и команда: боевую колонну в отстойник, тыловую на погрузку. Из-за этой тайны получилась изрядная неразбериха. Нас загнали километров за десять в барханы, где разбит лагерь, а колеса ушли за Термез километров за пятнадцать на станцию. На три часа дня запланированы самолеты в Кировабад. А вещи на машинах. Надо ехать забирать. Морока. Путаница с людьми. Кого же отправлять? Надо забирать людей со станции. И так далее…
Вся техника с водителями и механиками остается для передачи. (Кроме машин, что грузят на платформы.) И с вещами путаница. Послали по одному офицеру от каждой роты, чтобы забрать личные вещи для всех остальных.
По пути на станцию посреди города загорелся БТР № 471 комендантского взвода. А
По Кировабаду дали штурмовое предупреждение. Там снег. Так или иначе, деваться некуда. Ночевка в самолете. 277 человек в однопалубном Ил-76, который и вмещает-то 160 чел. Да еще куча вещей: ящики, коробки, рюкзаки, минометы, радиостанции, палатки. Некоторые запасливые ротные везут даже печки и матрацы, что давно списано и на бумаге передано «зеленым». Обматерил и выбросил все лишнее из грузовой кабины. Мол, останется место, заберете. Но не осталось. Буквально набили самолет людьми и грузом. Люди сидят на шмотках под потолком, как куры на насесте. Рампу закрыли с трудом, утрамбовав людей в прямом смысле. А ведь еще и ночевать надо. Народ у нас терпеливый. Ночка трудная выпала. Какая по счету?
Взлетели только в полдень, 12-го. Три часа лета. В Кировабаде встречают комдив Сорокин, начальник ПО Синьков, оркестр и холод. Нам говорят, что это мы привезли, до нас все в кителях ходили.
Под вечер приехали в наш новый городок. Новые расположения. Одна казарма не окончена. Устраиваемся. В тесноте да не в обиде. Зато в тепле, под крышей, со светом. Вслед начинают прибывать остальные борты. Часа через четыре прилетел и В. Востротин. Много проблем: помыть, накормить, уложить. Опять бессонная ночь. Угомонились где-то в три ночи. Трудно. Связи нет, кто где разместился, сразу не запомнишь.
Вчерашний день. Считали людей, оружие, раздали молодых по подразделениям, обживались, обустраивались. Все с нуля. Надо притереть много мелочей, начиная с закрепления территории и кончая новым штатом и получением техники.
Сразу по прилету, когда немного освободился, дал телеграмму домой. Позвонить, видимо, не удастся. Порядки кировабадские. Вчера попробовал заказать, берут только на 18-е. А я, может, к этому времени уже и дома буду. Командир обещал отпустить на десять суток.
Писал в спешке, пытаясь вспомнить последние дни и не забыть ничего. Закончился мой афганский дневник. Не знаю, продолжу ли здесь. Вряд ли. Не будет таких ярких событий, не будет вдохновения от мелких повседневных проблем. Может быть, допишу в этой тетради еще одну главу, когда придет осмысление и уляжется суета последних дней.
Но уже сейчас могу твердо сказать, что я благодарен Афгану. Такого в моей жизни не было и, наверное, не будет больше. И как бы впоследствии ни оценивали нас и наше время, для нас это была жизнь. Жизнь яркая, насыщенная впечатлениями, с радостями и трагедиями, весельем и смертью, потом, сухарями, бинтами и орденами. Награды мы (говорю обо всех, кто прошел Афган) заработали не на паркете, положив на другую чашу весов как залог свою жизнь и здоровье. Мне повезло больше. Но не дай-то Бог, чтобы тем, кто остался без рук, без ног, без глаз, тыкали в лицо, что это было напрасно и зря. Мы за чужие ошибки не отвечаем. Нас послали в эту страну, и мы честно делали свое дело, стирая подошвы о горы, съев килограммы пыли с потом и кровью пополам.