Афганский рубеж

Дорин Михаил

Он тоже давно не спит, но работать некому. На базе сейчас лётчиков выше третьего класса он, я, и… достаточно. Так ему в кадрах сказали в штабе округа, когда формировали новую бригаду в округе и забрали у нас опытных офицеров.

Чулки от химкостюма свернули в пакет и передали техникам, чтоб бросили рядом с ящиками с запасным имуществом. Заняли места в кабинах — я в задней, а лётчик-оператор в передней. Машины аэродромного пускового агрегата (АПА) на месте.

Выполняю проверку систем.

На правом многофункциональном индикаторе высветилось «ЗАПУСК РАЗРЕШЁН».

Кулак поднял вверх, означающий готовность к запуску вспомогательной силовой установки.

— 103й, готов, — доложил мой ведомый.

— 102й, готов, — за ним повторил я.

— 001, группе запуск, — дал команду Белов.

Мой Ми-28 загудел. Обороты вспомогательной силовой установки начали расти, как и гул снаружи.

Приборы контроля запускаются. На индикаторе идёт обратный отсчёт до конца прогрева.

Правая нога на педали. Ручка управления в нейтральном положении. Несущий винт расторможен.

— От винтов! — дал я команду техникам и перевёл СТОП-КРАН в положение ОТКРЫТО.

— Левый двигатель запускаем первым, — проговорил я по внутренней связи и показал указательный палец технику.

Нажал кнопку запуска. Пошла раскрутка винтов — первые признаки оживания винтокрылой машины.

Вертушку слегка начинает вести в стороны, но мелкими нажатиями на кнопку триммера, сбалансировал вертолёт.

— Правый двигатель, запуск, — показал я два пальца технику и тот переместился в правую сторону, чтобы наблюдать за двигателем.

Двигатели запущены. Прогрев выполнен. Двери закрыты, а кабина загерметизирована.

Теперь ждём команды на взлёт. Есть небольшое волнение. Оно всегда присутствует перед боевым вылетом.

Только двигатели вышли на нужные обороты, сразу мы начали взлёт. Каждый раз думаю, что с такой системой управления как на вертолёте, мы напоминаем комбайнёров.

В принципе, мы чем-то схожи. Такие же рабочие и трудяги.

Почти одновременно поднялись в воздух втроём. Командир в Ми-8 секунду выдержал вертолёт на висении, наклонил нос и пошёл в разгон.

Ручку управления отклоняю вперёд, поддерживая при этом вертолёт рычагом шаг-газа. Правую педаль начал отклонять. Нос вертолёта слегка опустился, и мы начали разгон.

Зашумели винты. Небольшая просадка, а потом снова ускорение. Тот самый переход с осевой на косую обдувку лопастей несущего винта пройден.

Вокруг всё шумит, вибрирует, но главное — вертолёт летит. Не обращаешь уже внимание на разницу в оборотах двигателей больше нормы.

Снаружи проносятся холмы и лесопосадки. Ниже летаешь — дольше летаешь. Эту мысль я уяснил давно.

Сбить могут на каждом километре маршрута. Если учесть, что здесь не Ближний

Восток, где всё видно, то в каждой лесополосе может сидеть террорист с ПЗРК совсем не отечественного производства.

— 103й, не отставай, — заметил я, как ведомый оставляет левый борт Ми-8 открытым.

— Понял. Прибавляю.

— АСО в готовность, — дал я команду, и Денис в передней кабине приготовился работать с панелью отстрела ловушек.

Входим в район работы. Командирский Ми-8 начинаем подбирать площадку.

— 103й, встаём в круг. За «зелёнкой» особо смотри, — подсказал я ведомому, обратив внимание на густую лесополосу справа.

Проходит десять минут, но никого не нашли. Вокруг только чёрные клубы дыма, разрушенные строения и горящий транспорт.

— 001, группу наблюдаю. Развалины в километре на Север, — доложил командир Ми-8 и начал заходить на посадку недалеко от лесополосы.

— Понял. Прикрываем.

— 103й, принял.

Облетаю район и смотрю по сторонам. В 8ку затаскивают одного раненного, второго. Противника не видно.

— Всё спокойно, командир, — доложил Денис.

— Гляди-гляди. Они на взлёте могут ударить. Им сразу гасить вертушки нет смысла.

Делаю один круг. За ним второй, а потом началось.

На окраине лесополосы возник сизый дым, и потянулся спутный след от ракеты.

— 103й, по тебе пошла! — громко сказал я в эфир и тут же развернулся к «зелёнке» носом.

Первая ракета мимо прошла.

— Пуск! Манёвр! — скомандовал я, увидев, как и в мою сторону потянулась сизая «змея».

Резко ухожу влево и у самой земли задираю нос к облакам. Даже слегка к креслу придавило от перегрузки. Яркий отстрел ловушек выручил, но ракета не последняя.

— Уходим вправо! — крикнул мне штурман.

Разгоняю вертолёт, снова уходя вниз. Тут же вывожу его у самой земли. Вновь отстрел ловушек. Взрыв и вертолёт слегка уводит в сторону.

Никаких повреждений нет. Все параметры в норме. Начинаю смещаться боком. Так сложнее попасть стрелкам.

— 102й, вижу позиции. Работаю! — доложил ведомый и начал заход на цель.

Секунда и в его носовой пушечной установке загорелось пламя от выстрелов. Лесопосадка мгновенно обзавелась небольшой поляной, но теперь с других направлений начали работать крупным калибром.

Целят в командирский Ми-8, а они ещё не закончили погрузку.

— 102й, ещё пуск! — громко сказал в эфир ведомый.

Ещё один спутный след наблюдаю с земли. Ныряю вниз и тут же влево, проношусь над кромками деревьев. Выполняю резкий отворот вправо и горку с отстрелом ловушек.

Перед глазами весь каскад манёвров пролетел в считанные секунды. Не успеваешь вспотеть за это время.