Афганский рубеж
Шрифт:
Игорь Геннадьевич каждому пожал руку и вышел из кабины.
— Нави-Сафа. Мы так назвали объект. Там за горой это первый кишлак. Надеюсь, что мы успеем раньше захватить базу.
— Геннадич, а что тебе эти кишлаки? Там же всё агентура проверила. Население есть, а духов поблизости нет, — уверенно сказал Батыров, спрыгивая на бетон.
— Ну, пусть так. Очень бы хотелось, что агентура не врёт. До завтра, мужики, — попрощался с нами Сопин и ушёл с бойцами к «таблетке».
Пока Димон собирал снаряжение, я обошёл вертолёт и осмотрел его. Карим его заправил
— Может ещё патронов взять? Немало ли будет 500? — спросил Сабитович, когда я подошёл к хвостовой части.
— Скажут, что не положено. Заявку писать. Или у тебя есть другие ходы? — улыбнулся я.
— У хорошего борттехника всё схвачено, — похлопал меня по плечу Карим.
Почему-то в этот момент, я захотел с ним серьёзно поговорить. Ведь комэска откуда-то всегда знал, что Батыров трусит, волнуется и как у нас всё в экипаже устроено.
— Карим, у меня вопрос к тебе. Чисто по-мужски и без криков. Тебя Енотаев постоянно вопросами донимает о том, что в экипаже происходит? — спросил я.
— Я Петровича знаю с лейтенантов. Он мужик неглупый и всё сам видит. Ты вправе мне не доверять и думать, что я стукач. Но наш комэска должен знать всё. Ну, почти всё, — улыбнулся Сабитович.
— То есть, ты рассказывал всегда только то…
— О чём можно рассказать, чтобы не навредить ни тебе, ни командиру. Всё остальное — остаётся в кабине вертолёта, — поспешил ответить Уланов.
Ну, пускай будет так. Хоть что-то ответил.
На вечернем совещании довели порядок выполнения завтрашних вылетов. Как и предполагалось, будем высаживаться тремя группами.
— 1 роту высаживает на севере группа Батырова. Идёте через ущелье, как вы и рассчитали. Группа прикрытия отрабатывает по позициям духов. Как только десант будет высажен, уходите по Западу района. Там нет кишлаков и позиций душманов, — указал Енотаев на карте.
— Снарядов не жалеть, поскольку пехоте придётся бежать в гору. Чем лучше отработаете, тем быстрее они займут позиции духов, — добавил Батыров, указывая командирам экипажей Ми-24 на опорный пункт в северной части.
Далее комэска довёл задачи группам, которые высаживают десант на востоке и западе. Также определили, как будет осуществляться поддержка батальона, который перекрывает долину с юга.
— Ми-8 уходят на площадку в район Агаба, — указал на карте населённый пункт Енотаев.
— Распоряжение уже есть, что там будет заправка и пополнение боекомплекта. Для этого нам выделили звено Ми-6. Итого: 30 вертолётов завтра задействованы в операции, — довёл начальник штаба.
Вопросов по задаче ни у кого не возникло. Комэска поднялся со своего места и готовился уже выйти из палатки, но остановился. Он оглядел всех взглядом и постарался быть серьёзным. Но видно, что уголок его рта дёргался от напряжения.
— Постарайтесь… — прервался Енотаев, продолжая вглядываться в глаза каждого.
В такие моменты командиру сложнее всего. Он должен заставить себя поверить в то, что все выполнят задачу и вернуться живыми. Однако, порой это очень сложно. Проще сделать всё
— Всем выспаться. Доброй ночи! — спокойно сказал командир и вышел из палатки.
Глава 31
Первые лучи солнца уже пробиваются сквозь остекление кабины. Вертолёт вибрирует и ходит из стороны в сторону. Капли пота постепенно просачиваются из-под шлема и попадают в глаза. Не спасает ни воздушные потоки снаружи, ни нагоняемый воздух вентиляторами.
— Я сейчас зажарюсь. И это только 5.30 утра, — ворчал Батыров по внутренней связи.
— Сейчас полетим, и нам будет не до жары, — ответил я.
Группа во главе с Сопиным загрузилась. Сабитович громко хлопнул дверью. Теперь осталось дождаться команды на выруливание.
Вчера ночью прибыл в наше расположение генерал-лейтенант Целевой. Увидели мы его только сегодня, когда он садился в Ан-26РТ. Лично будет руководить операцией с большой высоты.
— Так, ну я готов. Где команда? — спросил Карим, занимая своё место в проходе.
По-прежнему в эфире только идут доклады о готовности к вылету. Енотаев, пока не даёт команду выруливать.
— В конце кабины. Только ведро, — услышал я голос Карима, который рассказывал Сопину, какой есть туалет на борту.
Видимо, кто-то из бойцов забыл сходить перед заданием.
— 201й, группа 207го готова, — снова доложил Батыров, который уже брызгает каплями пота на приборную доску.
— Ждём, 207й. Самому жарко, — понял нашу обеспокоенность Ефим Петрович.
Я смотрел по сторонам, наблюдая за тем, как аэродром постепенно погрузился в непроглядное облако серой дымки. Винты всей вертолётной армады поднимали в воздух пыль, осевшую на бетон за ночь и утро. Вышедшее солнце еле-еле проглядывается сквозь эту пелену.
— Внимание, 201й, группе на полосу, — прозвучал в эфире голос руководителя полётами.
Со стоянок друг за другом начали выруливать вертолёты. Первым пошла наша группа. Первая пара Ми-24, завешенна специальными контейнерами с пушками ГШ-23, а вторая — блоками с неуправляемыми снарядами. Далее четвёрка наших Ми-8.
— А чего мы только С-5 и пулемёты взяли? Вроде не так высоко в той местности, — поинтересовался Сабитович, почему кроме блоков с неуправляемыми снарядами больше ничего не вешали.
— Слишком узкое пространство, в котором нужно маневрировать. А завесимся больше, будет сложнее. К тому же, садиться мы там не будем, — ответил я.
— Мда, а у нас когда-нибудь будут простые задания? Мне вот понравилось, когда мы девушек везли из Кабула. Симпатичные такие, — улыбался Карим.
— В Союзе будем борщи возить, — ответил Батыров, оставаясь всё таким же серьёзным.
Понятно, что напряжение перед вылетом большое. Но не идти же на задание, как на подвиг.
Выстроились на полосе и приготовились к взлёту. Все в кабине сосредоточены. Карим постоянно поправляет автомат, а я внимательно смотрю за Димоном. Тот нервно постукивает пальцами по ручке управления.