Афина. Голос войны
Шрифт:
В глаза ударил яркий солнечный свет, и она прищурилась, осматриваясь. На глазах выступили слезы, проморгавшись, Ника вновь увидела большое количество любопытных взглядов и вздохнула — такое количество внимания утомляло.
Она медленно прошлась по улицам, спросила про рынок и свернула, куда указали, чтобы спустя несколько извилистых улиц оказаться на базарной площади. Уже за несколько десятков метра гул голосов оглушал — день клонился к завершению, люди торопились успеть прикупить нужное и распродать остатки до закрытия.
– Лучший хлеб! За
– Рыба! Утренний лов! Торопитесь! Скидки!
– Приправы!
– Лучшие ткани!
Ника затормозила и задышала, отгоняя нарастающие тревогу и раздражение. Загнав чувства подальше, смело пошла вперед, мрачно размышляя о том, что лучше бы в засаде на барса сидела.
В нос ударило месиво запахов. Рыба, пот, хлеб, сильный запах пряностей, какофония духов, запах готовящихся где-то на огне лепешек и мяса. Последний запах Ника нашла приятным и пошла на него, лавируя между толпами людей, до хрипоты торгующихся с лавочниками.
Очереди в искомую лавку не обнаружилось, зато обнаружилась толпа. Кто громче крикнет, тому и доставалось приготовленное на углях мясо, завернутое в лепешку и сдобренное нарезанными овощами. Ника застонала про себя, собрала волю в кулак и втиснулась в толпу, уверенно прорезая ее.
– Мне две лепешки!
– хорошо поставленным голосом гаркнула она.
– Сколько?
– Шесть медяков!
– проорал в ответ торговец. Ника достала требуемые медяшки и кинула их на прилавок.
Торговец сноровисто заработал руками, и спустя полминуты Ника уже продиралась обратно, держа в руках еду. Вырвавшись, она заозиралась в поисках места, где бы перекусить, и свернула в один из переулков, чувствуя, что за ней следят.
«Обе руки заняты», - мрачно подумала она.
– «Если что, придется еду бросать».
– Афина, поиск.
Ника остановилась и вцепилась зубами в добычу, доставшуюся ей так трудно. Карта мигнула перед глазами, и она увидела точку-преследователя. Резко развернувшись, она наткнулась взглядом на слащавого мужчину — высокого, тонкокостного, улыбающегося приторной улыбкой.
– Приятного аппетита, красавица. Оголодала?
– мягко спросил он.
Ника изучала его лицо. Морщины, очень темная кожа, неприятная складка у рта, словно он чаще поджимал губы, чем растягивал их в улыбке, выпирающий резкий кадык — он производил весьма скользкое впечатление.
– Есть хочу, - прожевав кусок, кивнула Ника.
– А что? Зачем преследуешь?
За спиной у нее висел длинный охотничий кинжал, добавляющий спокойствия. Ника просчитывала, как можно быстро его достать, не выкидывая еду.
– Ничего такого!
– мужчина сделал шаг назад и поднял руки, показывая ладони.
– У меня нет злых намерений, только помочь хочу.
Ника прищурилась и вернулась к еде, откусив еще кусок. Глаз с него, она, впрочем, не сводила. Тот едва сдержал желание поморщиться, но улыбку удержал и продолжил раздражающе-мягкий тоном:
– Одна, в чужом городе. Денег, наверное, нет, я прав?
Нике очень хотелось его послать, но
– У меня предложение, красавица. Крыша над головой, еда, защита. Деньги хорошие. Интересно?
Ника сосредоточенно жевала. «Не мог попозже подойти», - зло подумала она.
– Я вначале поем. Отойди, - буркнула она, сама делая шаг назад.
– Ты мешаешь.
Мужчина опять едва сдержал гримасу и любезно закивал.
– Конечно-конечно. Я подожду на входе на площадь, - и отошел на десяток шагов, не упуская ее, впрочем, из зоны видимости.
Ника выдохнула и полноценно вернулась к еде. Вспоминая Нерея и его неспешность, вдумчиво доела и сыто вздохнула — мир сразу стал лучше. Параллельно она размышляла. Мужчина, похоже, был одним из тех, кто обрабатывал беженок. Ника была почти уверена, что предлагал он работу в борделе.
Она ощутила укол неловкости — эта часть жизни всегда проходила мимо нее. В среде аристократов разговоров об интимных связях не заводили, только гувернантка однажды объяснила ей, как оно бывает. Нике исполнилось шестнадцать, у нее только начались женские дни, и на спутанные объяснения она ощутила только стесненность и отвращение. Про бордели она тоже только слышала краем уха. Понимала, что это и зачем оно, но никогда даже близко не видела.
Набравшись смелости, она подошла к мужчине, надеясь, что отвращение не проступает у нее на лице.
– Что за предложение?
– спросила она.
– Я провожу тебя к одному хорошему человеку, у него работа есть. Как раз для молодой женщины, - улыбаясь, сказал тот.
– Пойдем за мной.
Ника послушно двинулась вслед за его высокой фигурой, от скуки изучая привычную для местных одежду. Она видела только слои светлой ткани, и гадала, как они крепятся и за счет чего держатся — швов она не заметила.
– Афина, запомни маршрут и место, куда придем, - шепнула она в толпе.
Напряжение дня нагоняло ее, и она переживала приступы тревоги, усиливающиеся с каждым разом. К моменту, когда она и ее провожатый покинули рыночную площадь, ее руки начали дрожать, а сила эмоций стала почти непереносимой.
– Афина, - Ника скорее обозначала звуки, нежели произносила их.
– Заблокируй мои чувства.
«Афина приняла команду. Афина предупреждает, что после отмены блокировки наступит откат.»
Ника в ответ лишь сжала зубы, и, когда долгожданная внутренняя тишина наступила, выдохнула.
– Нелегко было, да?
– заметив тень на ее лице, спросил мужчина.
– Да. Как твое имя?
– Гани. А твое, красавица?
– он мимолетом попытался тронуть Нику за руку.
– Ника, - руку она ловко отвела, сделав вид, что поправляет волосы.
Гани цыкнул и тут же вернул доброжелательное выражение на лицо. Ника прищурилась — кажется, долгое общение с Кассандрой давало свои плоды, настолько плохую игру видела даже она.