Афон
Шрифт:
В монастыре тихо. Наступает краткий час отдыха. Пречистая простирает свой омофор.
Каруля
Ранним и чудесным утром мы спустились к пристани. Там ждала лодка. Архимандрит Кирик благословил меня на странствие, овеяв своей легкой, снежною бородою, гребцы погрузили весла, слегка налегли, и мы мягко тронулись. Мы — это иеромонах о. Пинуфрий, иностранец доктор, юный монах-переводчик, два гребца и я.
Вот первый образ нашего отплытия: стеклянно-голубое море, легкий туман у подножия Лонгоса, тихий свет утра. Лодка идет нетрудно. Рядом со мной черный с проседью, кареглазый, спокойный и ровный, слегка окающий по-нижегородски, о. Пинуфрий. Опустив руку в воду, он пальцем чертит серебряный
— Христос Воскресе из ме-ерт-вых, смертию смерть по-прав, и сущим во гробех жи-вот дарова-в!
Мы подтягиваем. Оборачиваясь, вижу нашего юношу с золотистыми волосами, золотистою бородкой вокруг пунцового рта и глазами задумчивыми, упорно глядящими вбок. Безмятежная голубизна вод, тишина, плеск струи за кормой, юноша, напоминающий поленовского Христа [33] , мягко очерченный в утреннем дыму евангельский пейзаж Генисаретского озера [34] …
33
Имеется в виду живописный образ Христа из так называемого «евангельского цикла» (вторая половина 1880-х — 1910-е годы) В. Д. Поленова. Цикл состоял из 68 полотен и экспонировался в 1910-х годах в Москве и Петербурге. В настоящее время полотна находятся в различных музеях, цикл как единое целое не существует. Современный Поленову искусствовед трактует неиконописный, покрытый темным загаром невозмутимо спокойный лик Христа с глубоко сидящими глазами, напоминающий лицо восточного мудреца, как выражение крайней реалистичности и рационализма (Ремезов А. Жизнь Христа в трактации современного русского художника. Сергиев Посад, 1915).
34
Генисаретское озеро (Галилейское море, Тивериадское море) находится в Палестине. На нем и вблизи него происходили важнейшие события в жизни Иисуса Христа: из рыбарей этого озера он избрал себе учеников, там явился им по своем воскресении; на берегах озера расположены города Капернаум, часто упоминаемый в Евангелии, Магдала — родина Марии Магдалины.
— И су-щим во гробех жи-вот даровав…
Итак, мы огибаем юго-западный берег Афонского полуострова, держим путь на Карулю, знаменитую южную оконечность Афона, где в бесплодных скалах живут пустынножители. А пока, слева, медленным свитком протягивается полуостров: горы, леса, по ним кручи, кое-где виноградники и оливки, кое-где пустынно-каменистые взгорья — все непроходимое и первобытное. То выше, то ниже — средневеково-восточные замки греческих монастырей. Вот высоко в лесах пестрый Ксиропотам. Симонопетр, выросший продолжением скалы отвесной, весь уходящий ввысь, с балконами над пропастью.
Мы зашли в маленький, изумрудный заливчик Григориата [35] , где подводные камни слегка ломались в глазу под колеблющимся стеклом — на полчаса навестили монастырь с черно-курчавым привратником у вековых ворот и приложились к знаменитой иконе св. Николая Мирликийского. Древний храм, древние ризы, глушь, тишина, отвесная скала, непроходимость, да лазурно-колеблемое стекло заливчика, вот что осталось от этого посещения…
И уже вновь гребут отцы Эолий и Николай — плывем далее.
35
Григориат — греческий общежительный монастырь. Основан в XIV веке во имя Св. Николая Чудотворца преп. Григорием.
Когда в ущелье показался Дионисиат [36] , о. Пинуфрий протянул к нему свой загорелый палец.
— Тут вот этот патриарх жил, Нифонт по имени [37] . У него в Константинополе разные страдания вышли, его, стало быть, понапрасну увольнили, он сюда и перебрался. Это когда же было… то ли в пятнадцатом, то ли в шестнадцатом
О. Эолий, полный, немолодой монах, по профессии певчий, сидит передним гребцом. На голове его соломенная шляпа, придающая ему несколько женский вид. Он вспотел и все отирает платком лоб.
36
Дионисиат — греческий общежительный монастырь. Основан в 1375 году Св. Дионисием, подвизавшимся в пещере близ Малого Афона, при помощи императора Трапезундского Алексея III Комнина.
37
Константинопольский патриарх Нифонт (в миру Николай) с 1486 по 1489 и с 1497 по 1498, скончался между 1530–1535 годами. Память его празднуется 11 августа.
— Да видимо, что в шестнадцатом…
— Ну, вот… Смиреннейший патриарх и пришел сюда, назвавшись простым эргатом, по-нашему, работником. Такой-то этот Нифонт был, скажи, пожалуйста: «Я, мол, братия, тут дровец вам могу порубить, того, другого». Хорошо, он у них и жил, и хоронился, и никому в мысль не приходило, что этакий эргат… вон он кто! Только нет, Господь его и открыл. Значит, раз он в лесу порубился, мулашки у него там были, он хворост навьючил, идут, к монастырю приближаются — и едва приблизились, ан нет, монастырские колокола сами зазвонили, патриаршую встречу…Он, стало быть, хворостинкой мулашек подгоняет, шагай, дескать, а колокола полным трезвоном… Ну, тут и открылось, кто он.
— Налегай, налегай, о. Эолий, — сказал другой гребец, крепкий и заскорузлый, с волосатыми руками, приземистым корявым носом — среднее между бурлаком и дальним родственником Тараса Бульбы, — а то батос подойдет, тогда нам у Карули не выгрести.
— Не будет батоса, — отдуваясь, ответил о. Эолий.
— Как так не будет, завсегда к полудню батос, да и сейчас видно, вон уж он в море вихрится.
Батосом называется на Афоне юго-западный ветер, с моря, всегда разводящий волну. О. Николай был прав: вдали по горизонту закурчавилась полоска тёмной синьки, от нее к нам лежало море еще стеклянное.
Батос застиг нас недалеко от места высадки. Море стало пенно-синим, мощным, лодка затанцевала. Изменился и берег. Мы шли теперь рядом с почти отвесными голыми скалами, совсем близко к ним. Начиналась Каруля. Кое-где волны подлизали берег, так что он выступал. Если тут волна опрокинет лодку, то и умея плавать пропадешь, — некуда выплыть.
Мы едва двигались. Гребцы залились потом.
Над нами висели скалы, в одном месте колыхалась по волнам корзина на веревке. Это отшельники спускают, объяснили мне, а рыбаки иной раз что-нибудь кладут съедобное. Прежде подымали и людей в корзинах с берега на скалы, но сейчас этого нет.
Временами высоко наверху видишь домик, это «калива» пустынника, одиноко висящая над бездной. Головокружительные тропинки проложены по утесам. Отшельники не боятся ходить по ним в темноту после всенощной (из ближнего скита). В одном месте я видел веревку, натянутую по краю пропасти — это перила скользящей тропки. Далее тропка уходит в косую проточину в скале, подобную водопроводной трубе, по ней сползают к более низкому месту.
Афон считается Земным Уделом Богоматери, но можно сказать, что он и страна Христа. Я очень ясно ощутил это в тот день сияющий, карабкаясь с о. Пинуфрием по белым камням вверх, к каливе русского отшельника. Помнится, мы встретили одно-двух «сиромах» (бедняки, нередко странники). О. Пинуфрий говорил каждому — Христос анэсти.
Или:
— Христос воскресе. Ему отвечали:
— Воистину воскресе.
Впоследствии таким приветствием встречали мы десятки людей, десятки тем же отвечали нам. Вот полуостров. На нем монастыри, скиты, небольшие монастырьки в пятнадцать-двадцать человек (т. н. «келии»), есть, наконец, просто отдельные пустынники, живущие в каливах. Одни зажиточнее, другие совсем нищие, одни — все же начальство, другие — подчиненные, одни решают высшие дела и служат в церкви, другие трудятся на «киперах» (огороды), но все члены Христовой республики, для всех есть вот одно: