Афоризмы
Шрифт:
Никто не сплетничает о тайных добродетелях других людей.
Нищие не завидуют миллионерам – они завидуют другим нищим, которым подают больше.
Патриоты всегда говорят о готовности умереть за отечество, и никогда – о готовности убивать за отечество.
Плохие философы, возможно, имели некоторое влияние, хорошие – никакого.
Правда – это то, что каждый из нас обязан рассказать
При демократии дураки имеют право голосовать, при диктатуре – править.
Сочетание жестокости с чистой совестью – предел мечтаний моралистов. Вот почему они придумали ад.
Страх – главный источник предубеждений и один из главных источников жестокости.
Те, кто несчастлив, и те, кто плохо спит, привыкли этим гордиться.
Тот, кто действительно имеет авторитет, не боится признать свою ошибку.
Убежденность, что ваша работа необычайно важна, – верный симптом приближающегося нервного срыва.
Увы, так уж устроен свет: тупоголовые твердо уверены в себе, а умные полны сомнений.
Умереть за свои убеждения – значит придавать слишком большую цену предположениям.
Философия – это когда берешь нечто настолько простое, что об этом, кажется, не стоит и говорить, и приходишь к чему-то настолько парадоксальному, что в это просто невозможно поверить.
Чистая математика – это такой предмет, где мы не знаем, о чем мы говорим, и не знаем, истинно ли то, что мы говорим.
Чтобы стать долгожителем, нужно тщательно выбирать своих предков.
Этика – это попытка придать всеобщую значимость некоторым нашим желаниям.
Я так занят, что был вынужден перенести дату своей смерти.
Скука – серьезная проблема для моралиста, ибо со скуки совершается по крайней мере половина всех грехов человечества.
Каждый человек окружает себя успокаивающими убеждениями, что вьются вокруг него, словно рой мух в жаркий день.
Совместимость жестокости с чистой совестью – предел мечтаний для моралистов. Поэтому-то они и выдумали ад.
Счастливая жизнь должна быть в значительной степени тихой жизнью, ибо истинная радость может существовать лишь в атмосфере тишины.
Уметь с умом распорядиться досугом – высшая ступень цивилизованности.
Непристойность – это все то, что повергает в ужас пожилого и невежественного судью.
Мысль не свободна, если ею нельзя заработать на жизнь.
Больше всего гордятся собой две
То время, что он не проводит перед зеркалом, уходит у него на пренебрежение своими обязанностями.
Как это ни грустно, люди соглашаются лишь с тем, что их, по существу, не интересует.
Человек – существо доверчивое, он должен во что-то верить – не в хорошее, так в плохое.
Главный недостаток отцов: они хотят, чтобы дети ими гордились.
Даже в цивилизованном обществе инстинкт единобрачия иногда дает о себе знать.
Наши эмоции обратно пропорциональны нашим знаниям: чем меньше мы знаем, тем больше распаляемся.
Патриотизм – это готовность убивать и быть убитым по самым тривиальным причинам.
Плохие философы могут иметь определенное влияние в обществе, хорошие – никогда.
Смысл философии в том, чтобы начать с самого очевидного, а закончить самым парадоксальным.
Когда монашек, которые моются, не снимая купальных халатов, спрашивают, зачем такие предосторожности, ведь их никто не видит, они отвечают: «А Боженька? Он-то все видит!».
В нашем великом демократическом обществе по-прежнему бытует мнение, будто глупый человек большей частью честнее умного, и наши политики, используя этот предрассудок в своих интересах, притворяются еще более глупыми, чем они родились на свет.
Когда собеседник подчеркивает, что говорит правду, можете не сомневаться: он лжет.
Чем больше о нас говорят, тем больше хочется, чтобы о нас говорили. Приговоренному к смерти убийце разрешается прочесть в газетах отчет о судебном процессе, и он придет в ярость, если обнаружится, что какая-то газета уделила его делу недостаточно места… Политиков и литераторов это касается в той же мере.
Органическая жизнь, как известно, развивалась от одноклеточного организма до философа, и развитие это, как нас уверяют, безусловно прогрессивное. Плохо только, что уверяет нас в этом философ, а не одноклеточное.
Из беседы с ученым мужем я всякий раз делаю вывод, что счастье нам не дано; когда же говорю с садовником, то убеждаюсь в обратном.
Немногие могут быть до конца счастливы, не испытывая ненависти к другому человеку, нации, вероисповеданию…
Он (Антони Идеи) – не джентльмен: слишком хорошо одевается.
Предрассудки, которые принято именовать «политической философией», полезны, но при условии, что их не будут называть «философией».