АФРИКА NOVA
Шрифт:
– Деда, а зайчик уже приходил?
– спрашиваю я с надеждой.
– Ну, конечно, приходил!
– отвечает дедушка, улыбаясь мне в ответ . И отставив в сторону широкую фанерную лопату, берёт меня за руку. – Пойдем, поищем, что он тебе принёс.
И он ведёт меня, сгорающую от любопытства в наш, казавшийся мне тогда огромным, фруктовый сад.
До этого голые, спящие деревья, теперь облачённые в белоснежные парчовые наряды, встречают нас во всей красе, сверкая каждой веточкой. Иногда, с какой-нибудь из них, сорвётся лежащий на ней снежный пух и, рассыпаясь на снежинки,
– Деда, а ты знаешь, где зайчик спрятал подарок? – спрашиваю я.
– Конечно, знаю! Под заячьей яблоней! Где же ещё? – отвечает, дед. И направляется к ближайшему дереву, под которым белым пузырём возвышается, засыпанная снегом куча, с осени собранных им листьев.
Я уже пританцовываю от нетерпения, конечно он замечает это.
– Давай, помогай!
– приглашает он меня и мы начинаем разгребать листву.
Снег попадает в валенки и в рукавицы, но я не обращаю внимания на эти мелочи, торопясь скорее добраться до спрятанного зайчиком, под кучей старой листвы, подарка.
В конце-концов, дед, запускает в листья руку, вынимает огромное красное яблоко и протягивает его мне...
Как оно пахло! Так больше не пахло ни одно яблоко, никогда!
Я нюхала это яблоко, закрыв глаза, не в силах надышаться его ароматом. Я держала в своих руках кусочек золотой осени, я держала в своих руках настоящее чудо! Еле находя силы в него поверить. Это было одно из самых счастливых мгновений в моей жизни. И запах этого яблока я помню до сих пор.
Дедушка, тем временем, собирает обратно разворошенные листья, смотрит на маленькую, счастливую меня и улыбается.
– Дед, а как я могу отблагодарить этого зайчика?
– Спрашиваю я серьёзно, убирая драгоценное яблоко за пазуху.
– Да ты уже его отблагодарила! – отвечает дедушка, улыбаясь ещё теплее и протягивает мне свою руку...
...Сейчас и к моим внукам всё так же, как и ко мне, когда-то, дождавшись первого снега, приходит зайчик, который дарит им чудо.
КОНЕЦ
АФРИКА NOVA (повесть в десяти главах)
Глава первая
"Alea iacta est" — (Жребий брошен)
****
Дул сильный ветер, донося лязг железа и отчаянное лошадиное ржание, смешивая с этим шумом и, разрывая на непонятные куски фраз, появившееся ниоткуда, множество истошно кричащих голосов. Запахло кровью, в один момент мне стало жарко, я стал, задыхаться, почувствовав, как чьи–то пальцы сжимают моё горло. Я, страшно испугавшись, открыл глаза и...
Проснулся.
В палатке было душно и воняло потом...
– "Вставай Кезон, рази тебя Юпитер. И вы орлы вставайте, разлеглись..." - Сказал Тит Пуллион, уже одетый в доспехи, кого-то пнул ногою, хлопнул по спине, заржал и вышел.
Все спящие ворочались ворча, но просыпались...
Трубил «подъём» надрывно, буцинатор. И лагерь постепенно оживал. (Наверное, сегодня будет жарко). Уже орал придурковатый Аппий (наш лагерный префект), кого–то угощая своим прутом
И мы, умывшись, приведя себя в порядок, дождавшись Тита, стали есть наш завтрак, деля свои пайки. Всего нас было десять каммилито (товарищей по службе и палатке). Стал всем нам домом третий легион "АвгУста". Мы ели, молча, смирно дожидаясь, когда сегниферы расставят на плацу свои, увешанные цацками и бахромой, ладони с эмблемами центурий, определив тем самым, порядок построения. Молчание нарушил рыжий «Pupus» - наш мальчик - Лонгин Фульгинас(довольно рослый, головастый умбр). Хоть он был младшим среди нас, но все же, равным. И храбрости ему не занимать. Но, всё-таки, он был всего лишь мальчик, среди бывалых старых ветеранов. Вот и теперь, глаза его сияли, он ерзал, потирал свой нос, не зная как начать. Склонившись так, чтоб быть ко всем поближе, он очень тихо тайну прошептал;
– "Я слышал, на задворках римской ойкумены, в Германии... Бунтуют легионы... (Последние два слова он просто выдохнул и, ему стало явно легче). ... Бунтуют против произвола центурионов, нерегулярных выплат крошечного жалования, непомерного срока службы, против истязаний, и взяток за отпуска и увольнения... И режут офицеров... И топят в Рейне, как собак..."
Мы все молчали, медленно жуя. А «Pupus» нам заглядывал в глаза, расстроенный отсутствием эффекта от принесённой вести. Все думали, конечно, о своём. А солнце потихоньку припекало, в палатке становилось жарко. Раздался звук икающего горна, зовущего на плац. Мы встали, так же молча, и вышли, не сказав ему ни слова.
– "Ну что же Вы молчите? Тит, Квинтус, Марк!.." - И в голосе его послышалась досада.
Все вышли. Остановился только старый Луцис Ворен. И придержав за руку умбра, ему на ухо тихо прошипел - "Лонгин, ты славный малый. Но глуп и молод! Кто тебе сказал о том, о чём болтаешь?"
– "Требий – наш Тессарарий (помощник опция). Позавчера, сменяясь с караула (Лонгин покраснел), я попросил его похлопотать, хотелось бы в апрельские календы попасть на Венералий в полис на пару дней. Он обещал спросить у опция. Ну, мы разговорились... Он много спрашивал о службе, мы с ним болтали долго, он подарил мне это...(Логин показал Луцису маленький терракотовый пенис, по поверью - защищающий от сглаза символ плодородия)... И по секрету рассказал о легионах". – Чистосердечно выкладывал добродушный умбр.
– Послушай меня, мальчик...
– Луцис сплюнул и стал говорить спокойнее.
– ...Но только, прошу - внимательно послушай;
Требий, и прочие, подобные ему носители флажков, значков, и те, кто дует в дудки, помощники, писцы и казначеи, канцеляристы, дрова не пилят и не роют землю как мы, от этого им скучно. Понимаешь? Им хочется порою поболтать. С тобой, и в легионе вас таких хватает, потом и с опцием, а тот с центурионом. А в результате у таких как Квинтус и Тит спина не заживает. Я ясно изъясняюсь?