АФРИКА NOVA
Шрифт:
... Девятая когорта охраняет лагеря, и наш, и торгашей презренных - «ликсе». Потешатся товаром сладкоголосых луп (проституток), тихонечко купив вина – попьют, а кто поедет в полис, как посыльный, а кто за рыбой к морю, кто–куда. Фураж, вода, еда... Вам это не доверят...
... А мы – десятая когорта легиона, идём на речку! Слышите ребята?.." – Он явно издевался, на его обветренном ветрами многих битв, суровом лице, заиграла добрейшая улыбка. И всем нам стало страшно. Он замолчал, выдерживая паузу. Улыбочка исчезла, и на его скулах загуляли желваки.
– "...На Речке Пагуда, есть старый форт у брода. Его нам нужно привести
– "...Так мы идём туда! Подальше от волнений, к тишине и первозданной красоте саванны! Всею нашей дружною когортой. Сегодня к вечеру мы будем там, в блаженном, чудном месте. Пройдя неспешным маршем целый день. А как стемнеет, в честь Кибеллы – матери богов и сказочной природы, мы гекатомбы (жертвы) принесём, бычка и козлика зажарим, попировав всю ночь! С восходом солнца, мы оскопим себя, отдав богине самое святое... (Он перестал кривляться) Тупым ножом... Таким тупым, как вы!.." – Декрий выплюнул в нас это издевательство вместе с пеной скопившейся на его, искривлённых злобой, губах.
– "... Все пять центурий, кроме нашей, займутся службой... Службой, а не делом! Я чувствую себя гражданским архитектом! Мне стыдно!.." - Декрий заорал, и на его лбу вздулась толстенная вена. Но, взяв себя в руки, продолжил.
– "...Первая, вторая, третья центурии, состоящие из мужчин рождённых обычным способом, займут позиции для обороны всех остальных солдат и форта, в стандартных боевых порядках. Они ж солдаты? Правда? Четвёртая - присмотрит за рабами-строителями. За пятой закрепили караулы, дозоры и разведку, короче, всякий недостойный мужчины «экспедитос».
А настоящие мужчины, вроде вас, в которых гениус(дух) военный, так глубоко, что мне его не видно... С рабами вместе будут рыть канавы! И даже кроликов ловить, я уж молчу про живность попроворней, доверено ловить каппадокийцам конным, которых с нами отправляют пару турм для этих нужд, ну и ещё разведки. Они, как не крути, но, всё-таки мужчины..."
(Он снова орал. Из палаток иногда выглядывали любопытные, и время от времени по готовящемуся к своим дневным обязанностям, но притихшему лагерю, прокатывались злорадные смешки. Нам же было не до смеха).
Наконец и нас распустили. Солнце поднималось всё выше и выше. Даже мухи и оводы старались скрыться от его, немилосердно жалящих, лучей. Но, только мы успели собраться и собрать всё необходимое, раздался рёв буцины. Так как, две первых когорты оставались в лагере, то буцинатор подал сигнал для построения третьей, начиная с первой её центурии, сделав три протяжных гудка и один коротенький. Мы ждали своих десять длинных и шести коротких, прячась от солнца в своей палатке и прислушиваясь к стуку сотен подкованных гвоздями солдатских калиг.
Когорты, центурии и отряды расходились по своим делам, повинуясь командам трубачей и выкрикам своих командиров. Нагретая солнцем кожа, из которой была сделана палатка, начинала противно вонять гнилой козлятиной.
Глава третья
"Memento quia pulvis est" — (Помни,
***
"...Ту – ту – ту..." Десять длинных гудков буцины и шесть коротких (о, это нам). Все выходили строиться, беря с собой пожитки и инструмент. Когорта выступала.
Шел впереди когортный вексилярий, несущий на плече наш вексилум священный (тряпицу на древке с изображением золотого скорпиона). За ним ступал сегнифер, несущий флажок центурии, в которой он служил, и слева от колонны, «пилус приор» - центурион почётной первой центурии, весь в серебре и золоте доспехов, тарквесов (нашейных обручей), бесчисленных фалеров (медалей), седой как лунь, хоть и не очень старый.
О нём ходили слухи, что он, когда ещё был юниором, в одной из стычек с дикарями, был оглушен ударом молота. И был захвачен в плен со многими другими. Но предпочтя неволе - смерть, бежал зимой, после того, как продали его на рабском рынке маркоманов. И был затравлен сворой прирученных волков и волкодавов. Троим из них, он голыми руками их пасти разорвал, ещё двоим он откусил носы, всем пятерым при этом, выдавив глаза.
Преследователи, видя его смелость и волю его к жизни и свободе, а так же, сколько крови теряет изодранный клыками собак беглец (а может просто свору, пожалели), рожка сигналом отозвали псов. И всю зиму окуривали дымом его раны и приносили жертвы своим богам, прося ему здоровья. А летом отпустили, отдав ему коня.
В своей руке он, как и все центурионы, нёс «витис»(жезл командира), но он один носил его для формы, и никогда не бил своих солдат. Они его за это уважали, и дорожили этим редким чудом, по имени Марк Плавтий Каниний Галл (Галл, было прозвищем – когноменом, приставшим к нему на память, о годе его жизни среди маркоманов, хотя они не галлы).
За ними шли; их опций (помощник центуриона) и тессарарий (помощник опция). Затем вторая центурия когорты, в том же порядке шли и остальные. Все кроме нас. Лишь мы одни тащили на себе, кроме пожитков, увязанных на турсе (т-образной палке, носимой на плече), кирки, лопаты, конические вёдра, грунторезки, топоры, корзины для земли и пилы. При всём при этом, ведь никто не отменял нести щиты, оружие и шлемы...
Шлемы вечно падали с крючков, (нам разрешали шлемы снять в походе, повесив на крючки почти у самой шеи). За нами шли такие же груженые, как мы рабы, но только без оружия, щитов, тяжелых лорик, в холщёвых туниках и шапочках из тонкой козьей кожи и фетра. Колонну замыкали четыре наших медика, капсапсарий (санитар) - почти совсем мальчишка и конный санитар, ведя свою лошадку, впряжённую в двуколую телегу. На ней перевозился валетудинарий (военный госпиталь). А следом, очень быстро отставая, плелись гражданские; какие–то торговцы, чьи-то жёны, прислуга, чьи-то дети, кузнецы, и проститутки(лупы). Всё барахло, свалив в свои палатки и завязав в узлы, тащились, растягиваясь длинной вереницей.
Вздымая тучи пыли, нас обогнали всадники (армяне и понтийцы). Одетые в атласные штаны и пёстрые халаты, поверх которых, едва заметны, блестели лёгкие кольчуги без рукавов. Их кони, чёрные как смоль, метали искры. И выслушав распоряжения от Марка Галла, рассыпавшись на мелкие отряды, по два-три всадника, каппадокийцы исчезли, кто за горизонтом, кто в ложбинах.
Теперь пошли быстрее,без опасения быть застигнутой врасплох, когорта двинулась к своей заветной цели – долине речки Пагуда, где можно руками ловить линей...