Африканская история
Шрифт:
– Поймать? Как?
Старик заговорил еще медленнее.
– Я думаю, - сказал он, - ты должен спрятаться где-то рядом с коровой, совсем рядом. Иначе нам его не поймать.
Джадсон запустил левую руку в волосы.
– Выкопай небольшую яму, - продолжал старик, - рядом с коровой. Ты туда ляжешь, а я тебя накрою сверху травой, так чтобы вор ничего не заметил, пока не подберется вплотную.
– А если у него будет нож?
– сказал Джадсон.
– Не будет. Возьмешь с собой палку, больше
– Ладно, я возьму палку. Он как придет, я сразу выпрыгну и буду его бить.
Вдруг он что-то вспомнил.
– Она же будет жевать, - сказал он.
– Я не могу, чтобы она всю ночь надо мной жевала. Во рту трава и слюна, а хрустит, как галькой. Всю ночь. Я не могу.
Он начал теребить рукой левое ухо.
– Ты сделаешь, как я велел, понял?
– сказал старик.
Днем Джадсон выкопал неглубокую яму. Корову привязали к акации, чтобы она не бродила по всему лугу. Вечером, когда Джадсон собрался лечь в яму, старик подошел к лачуге и подозвал его.
– Незачем тебе идти туда с вечера, - сказал он.
– Пока вымя не наполнится, никто не придет. Зайди, посиди здесь. В моем доме теплее, чем в твоей развалюхе.
Никогда раньше Джадсон не заходил в дом. Он прошел в дверь, радуясь, что ему не надо лежать в яме всю ночь. В комнате на столе горела свеча, воткнутая в пивную бутылку.
– Вскипяти чаю, - сказал старик.
Примус стоял на полу. Джадсон разжег примус и вскипятил чай. Они сели на перевернутые деревянные ящики и взяли кружки. Старик шумно всасывал в себя горячий чай. Джадсон все время дул, отпивал понемногу и не сводил глаз со старика. Старик продолжал пить, шумно прихлебывая.
Вдруг Джадсон сказал ему:
– Перестань.
Он произнес это слово совершенно спокойно, почти без выражения, но углы его губ и глаз стали дергаться.
– Что перестать?
– спросил старик.
– Чай так сосать.
Старик поставил кружку и некоторое время смотрел на него в упор. Потом спросил:
– Сколько ты собак убил в своей жизни, Джадсон?
Джадсон молчал.
– Сколько, я тебя спрашиваю? Сколько?
Джадсон начал выбирать из кружки чаинки и налеплять их себе на левую руку. Сидя на ящике, старик наклонился вперед:
– Сколько собак ты убил, а, Джадсон?
Движения Джадсона стали торопливыми. Он шарил пальцами в кружке, выуживал чаинку, быстро прилеплял ее к тыльной стороне ладони и лез за новой. Когда чаинок осталось мало и они не сразу попадались ему, он опускал лицо и пристально вглядывался в кружку, стараясь не упустить ни одной. Левая рука его была вся облеплена чаинками.
– Джадсон!
– гаркнул старик. Подвижная сторона его рта распахнулась и захлопнулась, словно клещи. Огонек свечи колыхнулся, потом выпрямился.
Медленно, дружелюбно,
– Ну, вот за всю жизнь, сколько ты собак убил?
– С чего это я буду тебе рассказывать?
– Джадсон не поднимал глаз. Он отлеплял чаинки с руки одну за другой и клал их обратно в кружку.
– А может, мне интересно, Джадсон.
– Старик заговорил очень спокойно.
– Может быть, мне тоже понравилось бы. Давай все обсудим, подумаем, как бы нам еще вдвоем позабавиться.
Джадсон взглянул. Капля слюны у его подбородка повисла, оторвалась и упала на пол.
– Я же их убивал из-за звуков.
– Сколько ты их убил? Мне интересно, сколько?
– Много, только давно.
– А как? Расскажи, как ты их убивал? Какой способ лучше всего, по-твоему?
Джадсон не отвечал.
– Ну, расскажи, Джадсон. Мне интересно.
– С чего это я должен рассказывать? Об этом нельзя рассказывать.
– Я никому не скажу, клянусь тебе.
– Ну, раз не скажешь.
– Джадсон придвинулся к старику ближе и зашептал: - Однажды я дождался, пока она заснет, взял большой камень и бросил ей сверху на голову.
Старик встал и налил себе еще чаю.
– Мою ты не так убил.
– Времени не было. Звук такой мерзкий, лижет, лижет, я взял и стукнул.
– Ты даже не убил ее.
– Главное, чтобы звуков не было.
Старик подошел к двери и выглянул. Было темно. Луна еще не взошла, ночь текла холодная, ясная, звездная. Небо на востоке побледнело и засияло - слабо, потом ярче и ярче, свет разлился повсюду, и каждая росинка на луговой траве сверкала и отражала его. Наконец поднялась луна из-за гор. Старик обернулся:
– Приготовься на всякий случай. Кто его знает, может, он сегодня рано придет.
Джадсон встал, и они вместе вышли из дому. Джадсон лег в яму рядом с коровой, старик набросал сверху травы.
– Я тоже буду смотреть, - сказал старик.
– Из окна. Когда я крикну, вскакивай и хватай его.
Он подковылял к дому, укутался в одеяло и занял пост у окна. Было еще рано. Большая луна продолжала подниматься над вечным снегом, венчающим вершину горы Кения. Через час старик крикнул из окна:
– Джадсон, ты не спишь?
– Нет, - ответил Джадсон, - не сплю.
– Не спи, - сказал старик, - что хочешь делай, только не спи.
– Корова хрустит, - сказал Джадсон.
– Я застрелю тебя, если ты встанешь.
– Застрелишь? Меня?
– Если ты сейчас встанешь - застрелю.
От того места, где лежал Джадсон, донеслось сдавленное тихое всхлипывание, словно ребенок пытался удержаться от слез, и голос Джадсона произнес:
– Я не могу так лежать. Мне нужно встать, она все время хрустит.