Африканские страсти (сборник)
Шрифт:
— А какая женщина? — встрепенулась Лариса.
— Ну какая, обычная. Вот только старовата она для него. Возраст-то уже у нее не молоденький. Хотя, — махнула она рукой, — сейчас нравы-то какие, сами знаете. Все перепуталось, ничего не поймешь. То ли муж с женой, то ли мама с сынком, то ли папа с дочкой, — сокрушенно вздохнула она.
Все это время Галина Семеновна неодобрительно посматривала в сторону соседки и участия в разговоре не принимала. Ей, похоже, было все равно, лишь бы побыстрей все убрались и дали спокойно заниматься своими дачными
— А вот, посмотрите, — Карташов достал фотографию Горецкой, — эту женщину вы здесь не видели?
Марья Васильевна взяла фотографию и поднесла ее поближе к глазам. Рассматривала она ее достаточно долго.
— Н-нет, — протянула она как-то неуверенно, — кажется, не видела.
— Вы посмотрите внимательнее, — настаивал Карташов. — Может быть, прическа у нее была другая или макияж.
Марья Васильевна наморщила лоб и стала снова изучать глазами фотографию. Пауза затянулась. Олег нетерпеливо переминался с ноги на ногу, но поторопить не решался.
— Вроде бы как похожа она на ту, которая сюда приходила, — наконец заговорила старушка. — Но точно утверждать не могу. Та блондинка была, а эта вон темная какая-то.
— А вы представьте ее со светлыми волосами, — перебил ее следователь.
— Ну, может быть, и она, — снова неуверенно произнесла Марья Васильевна. — Вроде похожа.
— Так кажется или она? — немного резковато насел на бабульку Карташов. — Узнать сможете, если что?
— Нет, узнать не могу, — категорично вдруг отрезала Марья Васильевна. — Да и идти мне надо. И так вон как задержалась! А у меня еще не сварено ничего.
И старушка направилась в сторону двери.
— Так ведь и весь день можно проболтать! — продолжала ворчать она.
— Вы отказываетесь нам помочь? — повысил голос Карташов.
— Не знаю я ничего, не знаю… — Марья Васильевна взялась за ручку двери. — Приведите мне ту блондинку, тогда я скажу, а так — не знаю… Семеновна, давай выпускай меня отсюда!
Галина Семеновна, с неприязнью окинув взглядом своих непрошеных гостей, отперла дверь и выпустила соседку на лестничную площадку. Она явно намекала Ларисе и Карташову, что им тоже пора уходить.
— Еще один момент, — подняла вверх палец Лариса, — можно еще раз заглянуть в комнату Андрэ?
— Пожалуйста, — не скрывая своего недовольства, буркнула хозяйка.
Лариса прошла в комнату и осмотрелась вокруг. Что хотела здесь увидеть, она, пожалуй, объяснить не могла. Просто захотелось осмотреть вещи. Порой они говорят гораздо больше о своих хозяевах, чем что-либо еще.
— А книги эти ваши? — спросила она у хозяйки, подходя к книжной полке.
Галина Семеновна, мельком взглянув на полку, тут же ответила:
— Почти все мои. Но вот этих, — указывая на книги русских классиков, — у меня не было.
«Наверняка квартирант что-то читал», — подумала Лариса и заглянула под подушку. У нее самой была такая привычка — класть книги в это самое место.
И она обнаружила на простынке небольшую книжицу. Лариса подняла
— Что-нибудь нашла? — подошел к ней Карташов.
— Да вот, — рассеянно перелистывая страницы, показала она ему книжку. — Кстати, очень сентиментальные стихи, — и, открыв наиболее истрепанную страницу, она продекламировала четверостишье:
Мамина косынка легкая из газа, И твоя слезинка заискрилась разом. Улетела птицей легкая косынка, На ладони нежной белая снежинка.Следователь Карташов, понимавший, видимо, в поэзии так же, как студент театрального училища в токарных станках, кивнул в знак согласия.
— Кстати, судя по истрепанной странице, они Андрэ очень нравились. И странным мне кажется все это, — задумчиво заметила Лариса.
Хозяйка тем временем совсем приуныла и решила, наверное, что ее «гости» никогда уже не уйдут. Заметив это и еще раз оглядев все вокруг, Карташов кивнул Ларисе на дверь, показывая таким образом, что им пора. Она встала и направилась к выходу.
— Комнату я пока вынужден опечатать, — обратился Карташов к Галине Семеновне.
И, опережая ее протест, тут же добавил:
— Это ненадолго. До выяснений всех обстоятельств дела. А то, может, родственники какие найдутся…
— Какие уж тут родственники! — совершенно расстроенно заметила хозяйка.
И, махнув рукой, ушла на кухню, вероятно, для того, чтобы не видеть подобного вандализма по отношению к ее жилплощади.
Карташов повесил пломбу на дверь комнаты, и они с Ларисой поспешили на выход.
— И что ты обо всем этом думаешь? — спросил следователь.
— Пока еще не знаю, но… Опять Горецкая… — Лариса посмотрела на Карташова цепким взглядом.
— Да мало ли что она могла тут делать! Может быть, в роль входила, — отмахнулся Карташов.
— Я понимаю: Горецкая — жена депутата, пусть и местного масштаба. Кому охота связываться. Тем более вызывать на допрос, — в интонации Ларисы послышалось ехидство.
— На какой допрос? — возмутился Карташов. — Ты что?! В качестве кого я ее вызову? Свидетельница? Обвиняемая? Нет, — он сделал категоричный жест рукой. — Пока не будет фактов, я не имею права.
— Просто боишься, — спокойно констатировала Лариса.
Олег промолчал, только каким-то раздраженным жестом открыл подъездную дверь.
— Хорошо, — вздохнула Лариса, подходя к своей машине. — Значит, право буду иметь я.
Карташов неодобрительно посмотрел на нее, хотел что-то сказать, но промолчал и только вздохнул.
— Ладно, мне в отделение пора. У меня еще куча дел.
— Тебя подвезти?
— Нет, спасибо, мне тут рядышком. Поговорить кое с кем надо.
— Как хочешь. Я поехала, — пожала плечами Котова.