Африканский Кожаный чулок

Фалькенгорст Карл

Тут он был уже в совершенной безопасности и мог считать себя спасенным, потому что, ты знаешь, Симба, всякий, приставший к острову в момент гибели или вообще спасаясь от беды, вправе прийти под покров Муциму, который принимает всех преследуемых под свою защиту. И вот, когда на небе заблестела утренняя звезда, Муциму привел и меня на берег своего священного острова, и я нашел того, кого мы с тобой так долго искали!

Там, под охраной могущественного духа озера я и оставил Лео, так как среди белого дня не решился привезти его сюда. Я знал, что суда Солимана будут охранять все входы в бухту, а его солдаты — весь берег Лувулунгу, но когда настанет ночь, я

отправлюсь туда в своем челноке и привезу его. Я бы охотно остался там с ним, но меня неудержимо тянуло к тебе с радостной вестью. Мне хотелось сказать тебе: «Симба, я его нашел!»

Симба стоял неподвижно, но глаза его были влажны от слез, а губы чуть слышно шептали:

— Да, Всемогущий спасает, кого захочет спасти, если даже сотни врагов стараются погубить его! — Затем горячо обнял Инкази и, улыбаясь сквозь слезы, сказал: — Ты не должен более подвергать себя опасности, Инкази! Я знаю путь к острову Муциму; найду туда и сам дорогу, и сам привезу моего Лео сюда, мимо всех судов Солимана.

Теперь улыбнулся Инкази:

— Я знаю, Симба, что ты смел и решителен, — сказал он, — но мимо судов Солимана ты не должен проезжать! Подожди только вечера, и тогда я тебе скажу, каким образом мы, незамеченные никем, можем добраться до острова Муциму и вернуться обратно оттуда. Ведь путь не дальний, а ночь темна и длинна!

Несмотря на полученные им сведения, Симба все же отправился с Сузи на охоту.

Он знал, что весь лес кишит теперь людьми Солимана, но был уверен, что эти люди не посмеют тронуть его. Симба надеялся направить погоню на ложный след.

Люди Солимана получили приказ обыскать весь лес вдоль и поперек и, конечно, последуют по пятам за Симбой, полагая, что он разыскивает своего Лео.

— Инкази, — сказал он, — я хочу ввести в заблуждение этих ищеек!

Ты ведь знаешь такую бухту, отделенную от озера высокой изгородью тростников и представляющую собой скорее пруд, расположенный между гор, чем бухту.

Мы отсюда, с нашей возвышенной террасы, отлично можем видеть эту живую изгородь. Мне стоило громадного труда найти доступ к ней, а теперь я хочу пойти туда и сделать вид, что я там с кем-то переговариваюсь, я готов поручиться, что в послеобеденное время люди Солимана обыщут весь этот тихий пруд.

Но Инкази при этих словах Симбы проявил признаки тревоги и беспокойства.

— Нет, Симба, это не годится, — сказал он, — к этим тихим водам нельзя никому указывать дорогу!

— Разве они также посвящены Муциму?

— Нет, не то, но эти тихие воды хранят такую важную тайну, о которой известно было до сих пор только отцу моему и мне. Сегодня ночью я сообщу ее и тебе, а пока скажу, что оттуда, из этой тихой бухты, мы и отправимся сегодня ночью за Лео!

— А-а! — воскликнул удивленный Симба. — Но как мы доберемся незаметно туда, в эту бухту? Ведь внизу повсюду расставлены часовые Солимана, а у нас нет крыльев, чтобы прямо слететь с высоты наших заоблачных скал на воды тихой бухты.

— После я объясню тебе все это, — проговорил Инкази. — Тогда ты узнаешь также, каким путем я подслушал Солимана и Фераджи. А теперь мы уже не можем более говорить об этом: вон и Сузи идет!

— Мы возьмем с собой только двоих, Сузи, — сказал Симба, обращаясь к своему верному занзибарскому негру. — Мы пойдем недалеко; Мабруки стреляет недурно: пусть он идет с нами.

Вслед за тем маленькая группа покинула тэмбе и вскоре скрылась в густом лесу.

Спустя несколько времени они наткнулись на небольшой отряд людей Солимана под предводительством полукровного араба Ибрагима.

Встреча была отнюдь не враждебная, а, напротив, вполне дружественная. Ибрагим почтительно приветствовал Симбу, и затем люди его присоединились к эскорту Симбы, хотя последний был не особенно доволен этим обществом. Он хотел, по крайней мере, чтобы его спутники не отходили, и оставались все время около него, однако, негры Солимана постоянно успевали оттеснять их, а Ибрагим пустился даже с неграми Симбы в длинный разговор, которого Симба не мог хорошенько расслышать. Это показалось ему довольно подозрительным, и он остановился, поджидая, чтобы его негры поравнялись с ним.

Ибрагим, от которого не укрылось беспокойство Симбы, улыбнулся и сказал:

— Путь наш лежит теперь в другую сторону, господин, и нам нужно с тобой расстаться!

Симба не заметил, что араб перед тем долго разговаривал с Мабруки и теперь обменялся с ним многозначительным взглядом, а потому вздохнул свободнее, когда эти непрошеные спутники наконец совершенно отстали от него, избрав другое направление.

— Это общество мне не совсем-то было по душе, — обратился он к Сузи, — и если бы наши мясные запасы не истощились, то я сейчас же после встречи с ними повернул обратно! Но я знаю здесь одно место, где мы без труда сумеем уложить одного или двух буйволов. Нам надо спешить! — и Симба быстрыми шагами пошел вперед в сопровождении Сузи.

Спустя несколько часов, когда Симба еще охотился на буйволов, а Инкази в своей хижинке еще крепко спал после трудов минувшей ночи, пара злорадных темных глаз, выглядывая из густых тростников, обрамлявших таинственный пруд, устремилась вверх к крепости Мудимы. То был не кто иной, как метис Ибрагим, который с дьявольским злорадством прошептал по адресу невидимых врагов: «Ну, теперь нам известны ходы и выходы. Спокойной ночи вам, орлы и коршуны на горной вершине».

Вслед за тем тростники на берегу едва заметно заколыхались, и Ибрагим, как кошка, прополз и скрылся. А на берегу тихого пруда воцарилась снова невозмутимая тишина, лишь изредка нарушаемая криком какой-нибудь птицы.

Глава IX

Потайные ворота

Предатель-часовой. — Наконец-то, на воле! — Подслушиватель. — Тайные ворота. — Вниз в бездну. — Потайная лодка. — Плывущий беглец. — Удары весел. — Во время бегства. — Бегемоты — спасители крепости. — Беспечные стражи. — Военный совет. — Западня. — Разбойники приближаются. — Смерть Османа.

Вечер, которого с таким нетерпением ожидал Симба, только что наступил. Во дворе тэмбе негры занялись сушкой и засолкой мяса убитых утром буйволов; другие стояли на своих сторожевых постах, в том числе и у одного старого козьего сарая, примыкавшего к хижинке Инкази. У этого сарая стоял часовым Мабруки, один из тех двух негров, которые ходили поутру с Симбой на охоту. В его обязанности входило сторожить заключенного Фераджи.

С момента прибытия флота Солимана по приказу Мудимы предателя связали особенно крепко и стерегли особенно усердно. Он никоим образом не мог освободиться от своих уз; кроме того, к дверям сарая постоянно ставили часового. Мабруки, который на этот раз был здесь, считался особенно верным и надежным стражем. Прислонясь спиной к дверям сарая, он зорким взглядом обводил кругом, желая убедиться, что поблизости нет никого.

Симба и Инкази сидели перед домом Мудимы, а негры работали в дальнем конце двора. Мабруки незаметно обернулся лицом к двери и сквозь дверную скважину прошептал: