Африканский квест
Шрифт:
Наконец я принялась за объемистый материал о монетах, который скачала с сайта ЭСЛ. Не зная, занимаюсь этим для того, чтобы разобраться в насущных делах или для самообразования, я проштудировала все эти сведения. Вначале было немного истории: карфагеняне, как будто, поздно пришли к идее чеканки монет. Хотя монеты использовались в торговле с седьмого века до нашей эры, карфагенские появились примерно триста лет спустя. Чеканили их, если это слово тогда могло употребляться, в нескольких городах на Сицилии, которые контролировал Карфаген. Почему он так поздно пришел к монетам, если карфагеняне были ведущими торговцами на Средиземном море, не объяснялось, но, может быть, они сохраняли систему бартера дольше, чем остальные, или просто пользовались монетами других народов. Во всяком
У большинства карфагенских монет, какие я видела, на одной стороне были лев и/или пальма, на другой голова бога или богини — судя по распечаткам, обычно Мелькарта, Геракла, Персефоны или Танит. Мелькарт, я знала, был покровителем древнего Тира, города-предка Карфагена. Поклонялись Мелькарту и в самом Карфагене. Танит была супругой Ваал Хаммона, и эта пара совместно покровительствовала Карфагену. Геракл и Персефона были греческими божествами. Монеты изготовлялись из серебра, электрона — сплава золота с серебром — бронзы и золота. В этом нет ничего необычного. Я обнаружила, что карфагенские монеты стоили от семисот пятидесяти долларов до сорока пяти тысяч. Мне была понятна их привлекательность с точки зрения торговца: ни проблем с хранением, ни большой платы за перевозку. Может, нам с Клайвом начать с нескольких для проверки рынка? Потом я обнаружила кое-что, приведшее меня к мысли, что все-таки выбрала себе правильное занятие.
Когда я просматривала каталоги, меня поразило, каким изменчивым может быть рынок. Я проследила один тип монеты в течение трех лет аукционов ЭСЛ. Говорилось, что монета, которую я выбрала, особенная: на ней была голова Элиссы Дидоны, а не Танит, у нее был особенный головной убор, восточная тиара, как говорилось в распечатке, очевидно, выделявшая монету среди других. Были и другие черты, очевидно, тоже считавшиеся особенными. Она привлекла мое внимание высшей ценой, какую я только видела, сорок пять тысяч долларов, благодаря тому, что была в превосходном состоянии и являлась очень редкой. В начале трехлетнего периода их существовало около десяти. Моей первой мыслью было, что неплохо бы иметь парочку таких, припрятанных на черный день, но после того, как просмотрела весь материал, я не была в этом столь уверена. Через год после первого появления на аукционе появилась такая же монета, но оценена была в двадцать пять тысяч. В конце трехлетнего периода цена упала до двенадцати. Тоже большие деньги, но если их прятать где-то в ящике стола, можно внезапно обнаружить, что они стоят меньше, чем было за них заплачено. Это могло быть временным положением, как утверждалось в каталоге ЭСЛ, а могло и нет.
Я решила, что на цену могут влиять только два условия, состояние и общее количество. Судя по распечатке, все эти монеты были в превосходном состоянии, поэтому как причина изменения цены оно исключалось. Объяснением оставалось только количество; то есть за прошедшее время на рынок поступило еще несколько таких же. Следовательно, владей я парочкой монет, мне бы не хотелось, чтобы на рынке они внезапно появились в большом количестве.
Я задумалась, при каких обстоятельствах они могут вдруг появиться во множестве? Единственной возможностью была находка клада. На протяжении истории люди закапывали в землю вещи, которыми дорожили, в том числе и монеты, особенно в тяжелые дни. Время от времени кто-то находил те клады, за которыми владелец почему-то не вернулся. Возможно, скончался или просто забыл его местонахождение. Если монеты попадали в музей, отлично, но если поступали на открытый рынок, притом в большом количестве, кое-кто мог понести убытки.
Я растянулась на кровати и попыталась разобраться во всем, что узнала. Материал о монетах был интересным. Эмиль торговал монетами, и, судя по тому, что я прочла, новое поступление монет определенно оказало бы сильное влияние на его бизнес. Если я искала причину того, что кому-то не хотелось, чтобы та или другая экспедиция оказалась удачной, ею вполне могла оказаться эта. Но откуда он мог знать, что «Стар
Я почувствовала, что мне сильно хочется спать, слишком сильно, чтобы заставить себя раздеться и залезть в постель. Страницы расплывались у меня перед глазами, и я силилась не заснуть. Боялась, что если задремлю, опять окажусь в тофете с той ужасной змеей, с Джимми, делающим свое злобное замечание, с разглагольствующим на латыни Беном, Сьюзи, твердящей о беге трусцой и о том, какой вес можно сбросить. Сорок пять фунтов в год. Она часто это говорила.
Я подскочила, тяжело дыша. Схватилась за телефон, но вспомнила, что с домиком для гостей нет связи. Обулась, выскочила из двери и, спотыкаясь, побежала по идущей от бассейна тропинке.
Я постучала. Ответа не последовало. Дернула дверь, она оказалась незапертой, и ринулась внутрь.
— Входите, — сказала Нора. — Пришли как раз вовремя, чтобы присутствовать при казни. Закройте дверь и отойдите от нее. — Я повиновалась. Брайерс сидел на стуле, положив руки на бедра, под его подбородком был нож, его обвивала и обвивала веревка, прижимая руки к бокам, а корпус к спинке стула. Из пореза на левой щеке текла струйка крови. — Если побежите за помощью, ему конец.
— Что это значит? — выдавил Брайерс.
— Даже не знаешь, кто я, вот как? — спросила Нора. — Ты сидел день за днем в зале суда и даже не взглянул в лицо матери мальчика, которого убил. Ни разу. Ни ты, ни Питер Гровс.
— Вы мать Марка, — изумился Брайерс. — Вы так исхудали. Ваши волосы…
— Значит, признаешь, что убил его? — сказала Нора.
— Нет, — прошептал он. — Я не узнал вас. Вы изменились.
— Он был моим единственным ребенком.
— Я знаю. Мне очень жаль.
— Заткнись, — приказала она. — Ты хоть представляешь, каково терять ребенка? Представляешь?
— Нет, — прошептал Брайерс.
— Я потеряла все. Сына, мужа. Можно подумать, что потеря единственного ребенка сблизит вас. Нет. Муж, когда покидал меня, сказал, что мы должны идти дальше. Что я осталась в прошлом. Может, и так. Мне нравится прошлое. В нем жив мой сын, красивый, умный, обаятельный.
И в какую-то минуту все оборвалось, так ведь? Жизнь покинула Марка. И ради чего? Какого-то затонувшего судна? Какой-то нелепой истории о подводном кладбище, которое охраняет золотой морской бог. Нет такого затонувшего судна, есть только наваждение двух пожилых мужчин. Удивляешься, что я знаю об этом? Марк каждую неделю писал мне длинные письма обо всем, что делал. Он симпатизировал тебе. Доверял тебе. Тебя это хоть немного беспокоит? А?
Нож, казалось, вот-вот вопьется ему в шею.
— Да, — прошептал он. — Это непрестанно беспокоило меня с тех пор.
— Он получал в университете стипендию, ты это знал?
— Да, — ответил Брайерс. — Марк был одаренным юношей.
— Хочешь сказать, мне повезло, что он жил так долго? Вот что сказал мне священник. Я его за это возненавидела. Но то, что я ощущала к тебе и Питеру Гровсу, превосходило всякую ненависть. Я знала, что когда-нибудь тебя выслежу. Как я смеялась, когда читала рекламную брошюру этого тура. Брайерс Хэтли, профессор археологии, известный специалист по финикийскому периоду, покажет нам Карфаген так, как туристы редко его видят: холм Бирса, место легендарного основания города в восемьсот четырнадцатом году до новой эры, римский Карфаген во всем его величии и тофет, где тысячи маленьких детей были принесены в жертву ради спасения города от величайшей угрозы. Текст мне нравится. Вы писали его? — обратилась ко мне она.