Агдан. Лунная роза

Саут Сергей

Пауза, ГаБи продолжает.

– Эти господа могут решить, что у нас возможно есть и еще что-то из зала суда, к примеру все видео, заинтересуются нашей деятельностью. Могут заметить, что непонятные для них граждане из другой страны объявились возле нас, что-то делают и в чем-то помогают. Начнут копать под нас намного раньше, чем мы планировали и мало что им придет в голову, когда они что-нибудь накопают.

– А разве, когда выйдет этот фильм они не начнут вычислять того, кто нам помог с этим видео, тут не надо быть особо умным и легко можно будет сообразить, что этот кто-то был в зале суда в момент процесса. – поинтересовался

СанХо.

– Возможно и начнут. – ответила ГаБи.
– Но мы все-таки надеемся, что после выхода фильма внимание властей будет больше направленно на то, что говорить иностранным партнерам и корейскому обществу, а не искать того, кто передал нам видео, ну или по крайней мере искать его с особым рвением. Так что, обратив внимание на «хулиганки» на митинге в Седжоне, они могут начать свое расследование раньше и выйти на то, что мы снимаем какой-то непонятный фильм про Агдан.

Все задумываются, а ГаБи продолжает.

– А если смогут понять, что этот фильм априори выставляет в плохом свете больших и важных людей во властных структурах Кореи, то тогда возможно все что угодно. Начнут нам вставлять палки в колеса. Создавать препоны всему рабочему процессу съемок. Вот вышлют, к примеру, под каким-нибудь благовидным предлогом из Кореи ту же группу Эйдзи. Представляешь, как это замедлит работы над фильмом?

– Да, ты правильно все говоришь ГаБи. – подумав ответил парень.
– Раньше времени, наверное, не стоит ими светить, в самом фильме и после него можно сколько угодно, а до этого да, пусть полежат.

– Все верно говорите. – это МиЧа. – Эти «хулиганки» по общему пока черновому сценарию фильма, с которым все согласились, будут показаны зрителю только после сцены из зала суда и ближе к концу фильма, когда будет идти уже обращение к мировому сообществу, что я считаю вполне органично вписывается в предварительный сценарий фильма. Так что и мое мнение пусть в Седжоне будут просто белоснежные футболки. Ничего страшного пусть считают, что этим мы всем показываем, что у нас траур по справедливым законам в Корее, раз мы все оделись в белое!

(белый цвет для корейцев — это цвет траура, потому что с этим связаны горькие воспоминания, это и оккупация страны Японией и ... смерти корейских правителей в древности. Прим.
– автора).

– Согласна с тобой МиЧа – это уже ГаБи.
– Кстати, на этом можно будет потом сделать небольшой акцент в фильме, как, это мы еще подумаем. И нам нужно будет прикупить на всякий случай простых белых футболок и раздать их перед началом митинга тем, кто приедет на него не в белом.

Все молчат, наконец СанХо говорит.

– Есть у меня план собрать всех, кто будет принимать участие в митинге за два дня до него, и решить скажем так все рабочие моменты. Там мы еще напомним всем, что надо будет приезжать и приходить в установленное в Седжоне место в белом, хотя все равно уверен, что кто-то приедет в какой-нибудь цветастой или черной одежде, но таким мы вручим запасные белые футболки. Белый цвет на этом митинге будет очень символичным, смотреться в таком цвете наша группа митингующих будет хорошо.

– Угуу. – это уже глубокомысленно заметила МиЧа.
– А еще на белых футболках хороша видна кровь!

– Да красное на белом хорошо видно, очень красивая картинка может получится! – усмехнулся СанХо. – Нам главное все хорошо организовать, без накладок и проблем.

– Ладно

СанХо, мы тут все вместе поэтому и обсуждаем возможные ситуации, стараемся принимать продуманные и взвешенные решения, привлекаем специалистов, но даже несмотря на это, к сожалению, все равно можем ошибиться. – ответила МиЧа.

– Так, ладно, давайте дальше, что у тебя еще там в запросах. – ГаБи снова углубилась в список.
– Так командировочные на еду, проезд и съем жилья.
– Три миллиона вон разве будет достаточно? Что-то ты очень скромен, выдадим тебе семь, остаток если что вернешь… Аааа… что значит голосистые красивые и спортивные девушки, а также хрупкие красивые девушки? – изумленно подняла голову от списка ГаБи. – Ты что набираешь людей в консерваторию и на конкурс красоты? Или все-таки на митинг?

– ГаБи. – вкрадчиво начал парень, зачем-то при этом глянув на Эйдзи.

Вот похоже кто настоящий автор этого плана, точнее операции. – мелькнула мысль у ГаБи. А парень продолжил.

– Представь себе ситуацию, наш митинг задерживает полиция. Если парень получит по морде, то это в глазах общества в целом конечно же плохо, но страшного ничего нет, он сам пришел на несанкционированный митинг, так что должен быть внутренне готов получать по своему лицу. Но вот если будут бить и тащить в спецавто молодых девушек, то для корейского обывателя, да и не только для него — это может оказаться … не очень привычным зрелищем. И у большинства уверен, оно вызовет шок. Поэтому девушки должны быть крепкими, спортивными, которые при необходимости могут оказать и сопротивление и еще должны быть… голосистыми… чтобы их возмущенные голоса услышал весь мир.

– Ну это, как я понимаю первая часть, под называнием - «Шок».
– усмехнулась ГаБи, намекнув так на название.
– А под «Трепетом» подразумевается, что? Дай угадаю … хрупкие и красивые девушки?

(Интересно, что бы сказал Серега, услышав о таком «проамериканском» названии для данной операции? Случайной конечно же, но тем не менее. Но, с другой стороны, цель той американской операции - сокрушение существующего тогда режима и захват важных объектов.

Возможна ли здесь аналогия?

Сокрушение – освобождение!

Захват важных объектов – привлечение к вопросу освобождения Агдан общественного мнения как в Южной Корее, так и всем прогрессивном мире!

Да и операция проводилась без санкции ООН, то есть была, по сути, незаконна.

Совпадение … интересное, как, впрочем, и последовавшее потом изменение название этой операции в мире Сергея Ю. Прим.
– автора)

(«Шок и трепет» - «Shock and Awe», на­име­но­ва­ние на­зем­но-воз­душ­ной опе­ра­ции сил ан­ти­ирак­ской коа­ли­ции - США, Ве­ли­ко­бри­та­ния и ряда других в на­ча­ле вой­ны в Ира­ке (2003–2011). Позд­нее на­зва­ние было за­ме­не­но на дру­гое – «Сво­бо­да Ира­ка» («Operation Iraqi Freedom»). Цель опе­ра­ции со­стоя­ла в со­кру­ше­нии по­ли­тического ре­жи­ма Садамма Ху­сей­на, за­хва­те клю­че­вых объ­ек­тов на тер­ри­то­рии Ира­ка. Си­лы коа­ли­ции дей­ст­во­ва­ли без санк­ции Со­ве­та Безо­пас­но­сти ООН на про­ве­де­ние во­енной опе­ра­ции, ис­поль­зуя в ка­че­ст­ве пред­лога яко­бы имев­шее­ся в Ира­ке ору­жие мас­со­во­го унич­то­же­ния и от­каз ирак­ско­го ру­ко­во­дства от со­труд­ни­че­ст­ва со спец. ко­мис­си­ей ООН по кон­тро­лю за его унич­то­же­ни­ем. Прим. – автора)