Агдан. Не стены, а паруса!
Шрифт:
Хмм... мне вдруг стало интересно, чего это господина Квака так перекосило, когда он услышал это мое незавуалировонное оскорбление? Вот же не хотел я такое говорить, но этот господин похоже и мертвого достанет, слишком уж он душный, одним словом - корейский высокопоставленный чиновник, а они похоже почти все такие.
Но сейчас наблюдая за ним думаю, что он уж как-то очень бурно отреагировал на мой спич, точнее послание. Вон лицо скривилось как будто он только что махнул стакан лимонного сока запив все это еще и 70% раствором уксусом.
Ну, а вот у НаБом лицо … хмм странное, у меня такое ощущение,
Сейчас немного каюсь что не сдержался, вот сейчас заквакает этот господин что я оскорбляю такого важного человека причем при исполнении и потребует от НаБом чтобы меня прямо сейчас законопатили в карцер на половину оставшегося срока … шутка … на весь срок.
Надо все-таки отдать должное этом господину, он смог взять себя в руки и после небольшой паузы как-то даже устало произнёс.
– Хорошо ЮнМи, я не буду настаивать на своем предложении, смотрю ты все равно у нас не договороспособна, так зачем в этом случае мне терять с тобой время? Если с тобой невозможно ничего решить?
– Я считаю, что в вашей фразе главное для меня слово не договор, а способная господин Квак, да я очень способная и способна на многое. – отвечаю я.
– Если вы думали, что я, услышав про родину, про долг перед ней и прочие разные лозунги и призывы всё брошу и побегу её спасать то вы сильно заблуждаетесь. Раньше это было вполне возможно, но сейчас как видите обстоятельства несколько изменились.
Увы, но моя родина поступила со мной не как мать, а как злая мачеха, поэтому я считаю, что она не вправе что-то у меня требовать. Таково мое мнение, и я его не поменяю. Поэтому ничего мне от нее, да и от вас не надо, даже помилование.
И да, это самое помилование с ваших слов выглядит не как акт внесудебного освобождения, а как какая-то сделка, в которой я совершенно не хочу участвовать. Таково мое мнение и оно не изменится, я все сказала!
– Трудно тебе придется ЮнМи. – после паузы холодно говорит мне ЮнГи. – Причем говоря трудно, я имею ввиду совсем даже не тюрьму, а то как тебя примет корейское общество после твоего освобождения, в любом случае это же рано или поздно произойдет? Но вот с таким характером и амбициями тебе будет ох как непросто влиться в него и зажить полноценной жизнью гражданина. Думаю, что очень непростой будет твоя судьба.
– А я и не собираюсь никуда вливаться. – отвечаю я господину Кваку. В конце концов не примет меня корейское общество, так в мире и другие … общества есть. Ну, а что касаемо моей судьбы … то я согласна с такими уважаемыми экспертами в этом деле как древние римляне, а они высказались по этому вопросу довольно просто и однозначно – «Homo quisque fortunae faber».
(Латынь – «Каждый человек — творец своей судьбы»).
Каждый человек – творец своей судьбы. – перевожу я сразу же на корейский это древнее латинское выражение, чтобы не видеть непонятки
– Ну ладно … творец своей судьбы, я тебя понял и больше не задерживаю, можешь идти. – говорит мне Квак Юнги. – Госпожа НаБом?
– Нет у меня тоже нет никаких вопросов к Пак ЮнМи. – немногословна директор. – Можешь идти к себе, ДаХе тебя проводит.
Поклонившись напоследок двум корейским чиновникам, я наконец покидаю начальствующий кабинет и выхожу в приемную где уже ждет меня похоже предупреждённая о моем появлении ДаХе. Молча иду к себе, за ней. Но оказывается, что и у немногословной ДаХе присутствует простое человеческое любопытство. И оно в ней заговорило.
– ЮнМи, чего от тебя хотел наш важный корейский чин Квак ЮнГи?
– Да, так, предлагал мне стать владычицей морской!
– Кем стать? – в некотором шоке ДаХе.
– Да шучу я, но здесь только доля шутки, много чего предлагал мне этот Квак. Соблазнял разными интересными вещами, типа передачки из дома со свиданиями, да еще с помилованием от президента, и все в одном флаконе, давал другие пустые обещания, но не подалась я на все его уговоры и обещания, он хоть и изображал из себя доброго и участливого Санту Клауса, но на самом деле по сути есть хитрый и замаскировавшийся Чосын Соджа!
(Чосын Саджа — корейский мрачный жнец, который, является убийцей души или духа, приходящего в конце жизни человека.
Сейчас жнецов представляют, как людей с белыми лицами, черными губами и в черных костюмах. Это представление появилось после выхода на экраны дорамы «Легенды родного города».
Все, что нужно сделать жнецу, чтобы забрать человека в загробный мир — трижды позвать его по имени. Считается, что люди могут ненадолго обмануть жнеца. Есть, например, такая уловка: если вы спите в одиночку, то положите рядом с собой вторую подушку, тогда жнец, который придет за вами, просто уснет рядом и не заберет вас. Но рано или поздно жнец вернется и завершит свое дело, ведь победить его человеку не под силу. Прим. – автора).
– Ну ты и скажешь, Чосын Соджа! – испуганно округляет глаза ДаХе. – Хотя … если судить по его черному наглаженному костюму, то да, похож немного на того.
И после небольшой паузы уточняет у меня.
– И все-таки, что ты ответила на все его предложения? Согласилась?
– Нет, не согласная я, ответила, если честно по-простому, а если еще проще, то взяла и просто послала его в задницу со всеми его предложениями, а заодно и с министром тоже! В прямом смысле и безо всяких экивоков туда и направила.
– В большую и черную задницу? – это неожиданно вдруг уточняет у меня ДаХе.
– Почему в большую и черную?
– удивился я этому несколько неожиданному вопросу и явному интересу, обычно невозмутимой и ничего никогда не спрашивающей и не уточняющей заместительницы директора НаБом.
– Да так.
– пожала та плечами.
– Просто сегодня похоже совсем не день господина Квака, а все из-за перебора задниц разных цветов.
– добавила она еще одну загадочную для меня фразу, и после паузы. – Ну ладно ЮнМи пойдём, время то уже действительно позднее.