Агент без прикрытия
Шрифт:
– Помогите, помогите. – Брук пытался отталкиваться ногами, но не мог сдвинуться с места. Свет то мерк в его глазах, то вновь через пелену дыма он видел над собой диск солнца.
– Дерьмо… – тихо произнес сержант, запрыгнув в машину, и крикнул: – Отходим!
Машины, а вслед за ними и бронетранспортер отъехали на безопасное расстояние. Над «Хаммером» поднялся столб пламени. Сорванная взрывом крышка верхнего люка, кувыркаясь, мелькнула в огне, вылетела из него и спланировала на песок; дымилась резиновая окантовка уплотнителя.
– Когда
Арабский журналист поманил к себе пальцем Ружану. Женщина, измотанная непониманием, неизвестностью, тут же перебралась поближе к нему. Если раньше часть разговоров велась по-английски, то с отъездом Исы и Брука она вообще перестала понимать, о чем говорят боевики.
– Иса приказал взрывать самолет, если он не вернется до пяти вечера, – прошептал Омар.
Ружана тут же глянула на свои часы, но вспомнила, что не переводила время, и никак не могла сообразить, сколько надо прибавить или отнять. Омар ткнул пальцем в циферблат часов в массивном золотом корпусе на своем запястье.
– Уже без двадцати. Потому они такие мрачные.
– Главарь уехал с Бруком, значит, они не вернутся, – обреченно произнесла Ружана. – Я хорошо его знаю. Был бы шанс спастись здесь, он бы остался. Что с нами будет?
Омару не хотелось пугать женщину, но чем успокоить, он и сам не знал. Все варианты, которые Омар прокрутил в голове в часы ожидания, только разжигали страх. Он вздохнул.
– Не молчите, – попросила Ружана.
– Все будет хорошо, – неуверенно произнес Омар.
Ружана нервно засмеялась:
– Каким образом? Нам даже не сделают больно?
– Я уже думал о том, чтобы попробовать убежать. Но это невозможно. Выбраться со склада – да, это реально, но вокруг пустыня. Они повсюду нас догонят.
– В лучшем случае они заберут нас с собой.
– Или одного из нас, – усмехнулся тележурналист. – У красивой женщины на это больше шансов. Иса не врал, когда говорил, что с женщинами они не воюют.
Тарик, сидевший перед выключенной рацией, услышал шепот и глянул в глубину склада. Омар и Ружана тут же замолчали. Часы лежали перед командиром на раскладном столике. Тарик вновь принялся следить за секундной стрелкой. Трое боевиков стояли рядом с ним и тоже не сводили глаз со стрелок. Никто не решался заговорить первым. Последние десять секунд никто из них и не дышал.
– Если не переставить взрыватель, – наконец глухо произнес Тарик, – бомба взорвется через полчаса. – И замолчал, подперев голову кулаками.
– Что могло случиться? Почему командир и русский не вернулись? – тихо спросил самый старший по возрасту боевик.
– Его
Все смотрели на него, ожидая решения. Тарик выпрямил спину.
– Мы взорвем самолет, – веско произнес он.
Воцарилась полная тишина. Ружана, глянув на Омара, и без перевода поняла, что сказал Тарик. Журналист побледнел, нижняя челюсть чуть отвисла и подрагивала.
– Мы взорвем, но не сейчас, – с облегчением продолжил Тарик, – иракский солдат не должен отдавать жизнь за свою родину, он должен воевать так, чтобы его враги отдавали жизни за свою страну. У нас есть «Хаммер» и грузовик, запас топлива, оружие, вода. Мы уйдем в глубь пустыни раньше, чем здесь появятся американцы. Мы уйдем, а они погибнут.
Особого воодушевления речь Тарика не вызвала, но в него снова поверили, как в командира. Он важно взглянул на часы. Пока электронный ключ от взрывателя был у него, его слов никто не мог оспорить.
– Время переустановить таймер. Скажите о моем решении тем, кто охраняет грузовик. – И, не слишком торопясь, чтобы не потерять достоинство, пошел к самолету.
Двое боевиков остались на складе, третий побежал сообщить остальным изнывавшим от неведения соратникам решение Тарика.
– Я поняла, что произошло и что произойдет, – проговорила Ружана, тронув руку Омара, – они уйдут после захода солнца, а нас оставят здесь. Просто закроют на складе. Зачем им лишние люди в дороге? Никто не заплатит за меня выкуп, а журналист «Аль Джазиры» ничем перед ними не виноват, им невыгодно портить отношения с телекомпанией.
– Если так случится, это не так уж и плохо.
– Но мы уцелеем в том случае, – уточнила женщина, – если самолет не взорвется, если американцы успеют его разминировать.
– О другом я не хочу и думать.
– Я тоже, но приходится. Однако после этого, если все пройдет хорошо, нашими врагами станут не боевики, – зашептала Ружана, – а американцы.
– Я с ними договаривался легко. Прессу они уважают.
– Им не нужны свидетели, военные – это одно, спецслужбы – другое. – Ружана смотрела в пол. – И вообще, мы думаем, строим планы, а от нас уже давно ничего не зависит. Все решили за нас и даже не посчитали нужным сказать, что именно решили.
Ветер гнал, пересыпал песок, его уже порядком намело в укрытие под сухими стеблями. Бондарев поднялся к краю углубления, лег рядом с Алексеем, наблюдавшим за складами и самолетом.
– Ну, что ты высмотрел? – спросил он так, словно речь шла о чем-то простом, вроде рыбалки или охоты на уток.
– Я знаю о них все. – Украинский летчик чувствовал себя достаточно уверенно.
Клим слегка улыбнулся.
– Интересно будет послушать…