Агент ФБР в Кремле. Успех операции «Соло»
Шрифт:
Советы презрительно относились к Египту и не желали больше вкладывать туда деньги. Возможно, египтяне захотят в частном порядке прислушаться к США.
Советы всегда боялись непредсказуемости, а именно такой они считали Северную Корею. Отношения между Советами и Северной Кореей были не такими близкими, как казалось; русские не будут поддерживать силовое объединение Кореи. Их мало беспокоила Корея, за исключением возможной опасности.
Рождественский вечер Моррис приятно провел у офицера КГБ Николая, который пригласил его, чтобы поговорить и выпить. Николай говорил по-английски с американским акцентом, задавал проницательные вопросы о Соединенных Штатах, избегал непрерывных лозунгов, делал вид, что ни во что не верит, кроме своей жены и детей, и позволял себе смеяться
– Говорят, мы почти догнали Америку. Если это правда, Америка, должно быть, катастрофически быстро регрессирует.
Тем не менее Моррис и Бойл считали Николая важной фигурой в КГБ; Моррис в Москве был довольно видной фигурой в КГБ; Моррис в Москве был довольно важной персоной, и КГБ не позволил бы случайному человеку регулярно с ним беседовать. Так почему бы Николая не использовать? В «Соло» была одна большая тонкость: Моррис и Джек регулярно поставляли Советам ложную тактическую и оперативную информацию. Но сам Моррис никогда не дезинформировал советских лидеров, поскольку не в его интересах было вводить их в заблуждение. Его влияние зависело от точности сведений и оценок, которые он им сообщал. Их можно было обмануть один раз, но не постоянно.
Он в искаженном свете представлял Николаю источники «общей информации», которой с ним делился. Предполагалось, что она исходила от руководителей корпораций, или от ученого, с которым он летел в самолете, или от его биржевого маклера, или от ассоциации бизнесменов, или от Джека и его осведомителей. Все факты, о которых докладывал Моррис, были тщательно собраны из открытых источников, таких, как «Авиэйшен уию», «Конгрешнл рекорде», «Уолл-стрит джорнел» и лондонский «Экономист». Но они были интересными и делали отчеты достойными похвалы.
По поводу передаваемой информации Моррис консультировался с Бойлом. Иногда Бойл спрашивал совета у руководства. Но агенты ФБР не собирались расхаживать по коридорам Белого Дома, Государственного департамента, Пентагона или ЦРУ, вопрошая:
– Эй, наш человек на той неделе будет разговаривать с Брежневым. Ваши ребята не хотят ему что-нибудь передать?
ФБР не определяло американскую внешнюю политику. Поэтому, что бы ни сказал Джек в Москве, это было «сообщением от 58-го».
Относительный успех северовьетнамцев, достигнутый с помощью советского оружия, опьянил русских, и они похвалились Моррису, что их оружие не хуже, если даже не лучше американского. Бойл объяснил Моррису (чьи военные познания были приобретены в Ленинской школе и заключались в умении взрывать поезда и сбивать с толку полицию), что трудности американцев возникали из-за идиотской стратегии и идиотской двуличной политики Пентагона в 60-е годы, а не из-за низкого качества техники, и познакомил его с «Авиэйшен уик». Моррис полагал, что для Советов опасно преувеличивать военные успехи. Поэтому он пересказал Николаю придуманный разговор, который якобы вел за бокалом шампанского во время перелета из Нью-Йорка в Лос-Анджелес с руководителем «Грумман корпорейшн».
По словам подвыпившего бизнесмена, чье имя Моррис, к сожалению, не запомнил, Соединенные Штаты работали над созданием нового поколения самолетов-истребителей, которые, как настаивал бизнесмен, через несколько лет «станут владыками небес на ближайшие десятилетия». Но за этими планами стоит дьявольский замысел. Они не только истребители, но и бомбардировщики. В каждом – миниатюрная ядерная бомба во много раз мощнее тех, что были сброшены на Хиросиму и Нагасаки. Человек из «Грумман корпорейшн» утверждал, что у этих самолетов будут «специальные системы» (Моррис тогда утаил свои свежеприобретенные познания об авиации, сканирующих радарах и электронных системах постановки помех), которые позволят им преодолеть любую систему ПВО. Бизнесмен якобы хвастался, что одна эскадрилья таких самолетов с американских авианосцев сможет разбомбить любой город в Советском Союзе. К сожалению, Моррис не запомнил всех деталей, он мог только сказать, что самолеты обозначаются буквой F и двумя какими-то цифрами (на самом деле Моррис прекрасно знал, что говорит о F-14, F-15 и F-16). Конечно, это только слухи, бизнесмен был очень уставшим и выпил слишком много шампанского. К тому же как можно полагаться на человека, который выбалтывает важные секреты первому встречному? Но Моррису все это показалось заслуживающим внимания.
Конечно,
– Мы разыграли их, как по нотам.
На встрече Брежнева и Никсона в мае 1972 года был устно оговорен визит Брежнева в Соединенные Штаты в июне 1973 года. Предстоящее путешествие немало волновало Брежнева, и Советы вызвали Морриса и Холла в Москву, чтобы помочь ему подготовиться. Холл, в свою очередь, попросил Морриса подготовить его к разговорам в Кремле. Моррис посоветовал объяснить Брежневу, что нараставший уотергейтский скандал может закончиться импичментом Никсона или заставит того уйти в отставку.
Холл объяснил это в Кремле, но Брежнев не понял, о чем идет речь, и переспросил:
– Что еще за Уотергейт?
Пономарев ответил, что это небольшой инцидент, который политические противники Никсона пытаются раздуть до немыслимых размеров; но все это несущественно.
В присутствии Холла Моррис обычно передавал инициативу в его руки и ничего не говорил, пока ему не задавали прямых вопросов. Но сейчас он высказал свою точку зрения:
– Борис, именно так я думал несколько недель назад. Полагаю, и Гэс такого же мнения. Никого нельзя винить в том, что он не понимает значимости Уотергейта. Большинство американцев тоже не понимают и не беспокоятся. Но ситуация стремительно меняется, верно, Гэс?
Холл, взяв инициативу в свои руки, продолжил речь, которую они с Моррисом отрепетировали заранее. Политические противники Никсона пытались использовать тривиальный инцидент, чтобы аннулировать результаты выборов 1972 года. Они с товарищем Моррисом полагают, что те могут в этом преуспеть.
– Есть реальные шансы, что Никсона заставят уйти со своего поста, и нельзя точно предсказать, что будет дальше.
Потом Брежнев спросил мнение членов Политбюро и Центрального Комитета:
– Это верно?
Суслов ответил:
– Если Моррис говорит, вероятно, так оно и есть.
Брежнев кивнул Моррису, но заговорил с Холлом:
– Вот пример истинной солидарности между братскими партиями. Вот пример того, почему мы так уважаем вас, товарищ Моррис, и вашу партию. Мы обратим внимание на это странное уотергейтское дело.
Затем они заговорили о поездке Брежнева в Соединенные Штаты, и, как говорил потом Моррис Бойлу, Брежнев «вел себя как мальчишка перед своей первой поездкой в летний лагерь». Он верил Никсону и Киссинджеру; но что может случиться в стране, наводненной гангстерами, наркоманами и безумцами, ежедневно убивающими даже видных общественных деятелей? Холл, получив соответствующий инструктаж от Морриса, – то есть от Бойла, – убедил Брежнева, что ему будет оказан подобающий прием. Секретная служба Соединенных Штатов будет охранять его так же, как Никсона, но он может привезти с собой телохранителей из КГБ; и секретная служба будет с ними сотрудничать. Неплохо было бы кого-нибудь из них отправить в Вашингтон прямо сейчас, чтобы уладить некоторые вопросы с ФБР и с секретной службой.
Конечно, ненормальных и в Америке хватает, и возможны антисоветские демонстрации, устроенные кучками сумасшедших с глупыми плакатами. Но американская полиция постарается держать их подальше.
– И наша партия достаточно влиятельна, чтобы убедить прессу, что все эти демонстранты – просто ненормальные.
Пономарев пригласил Морриса на ланч в свой офис, и там Моррис понял, почему Пономарев, недавно выписавшийся из больницы, был так оживлен и счастлив. Моррис всегда скрывал от русских свое знание русского языка и за исключением случаев, когда он общался с людьми из Международного отдела или из КГБ, владевшими английским, пользовался услугами переводчика. Переводчики были неизменно превосходны, но всегда это были мужчины. На этот раз у Пономарева появилась новая переводчица, Наталья, мечта любого мужчины. Золотистые волосы, голубые глаза, черное платье, купленное не иначе как в Чикаго, в «Маршалл Филдс», подчеркивало все достоинства ее фигуры. Было ей лет двадцать пять и говорила она как американские подростки.