Агент из Кандагара
Шрифт:
– Мы уже едем? – спросил он.
– Нужно немного подождать, – пожала она плечами.
– Фоксман должен уехать, – понял он.
– Да, – кивнула Мартина, – это все, что вы хотите узнать? Опять будете молчать? Между прочим, я ваш связной, хотя бы на эти три дня.
– Мне уже сообщили.
– Вы говорите это таким убитым голосом, словно вас насильственно приговорили к общению со мной.
– Мне об этом сказал господин Фоксман несколько минут назад.
Он снова замолчал. Она взглянула на часы и покачала головой. Похоже, из него вообще невозможно выдавить лишнее слово. Прошло несколько
– Мы поедем в американский госпиталь, – сообщила Мартина.
– Я об этом тоже знаю.
– Похоже, что вы просто не хотите со мной разговаривать, – вспыхнула Мартина.
– Я не знаю, о чем можно говорить, а о чем нужно молчать. Я вообще не понимаю, зачем меня так долго искали, так сложно готовились и теперь еще проверяют. Или я должен поверить, что мистер Фоксман озабочен состоянием моего здоровья и вызвал меня сюда, чтобы уточнить, как именно я себя чувствую?
– Нет.
– Тогда почему вы так нервничаете? Я ведь понимаю, что пока будет идти проверка, мне все равно не скажут, зачем меня разыскали и что именно я должен делать. В такой ситуации мне лучше молчать.
– Лучше разговаривать. Это тоже часть вашей проверки. Я обязана вам об этом сообщить. Ваше поведение будут анализировать психологи и психиатры.
– Кем являетесь лично вы?
– Вашим связным, – сообщила Мартина. Через несколько секунд добавила: – И немного специалистом, который должен дать официальное заключение о вашем поведении и вашей возможной готовности к нашему заданию.
– Задание сложное?
– Исключительно.
– Вы меня успокоили, – криво усмехнулся Физули, – теперь мне будет гораздо легче.
– Вот ваши новые документы, – протянула она ему новый паспорт, – теперь вы турецкий гражданин Ахмед Сабанчи. Можете сдать мне свои документы. В больнице вы будете проходить проверку как турецкий гражданин. Вы меня понимаете?
– Вот мои документы. – Он достал паспорт, протянул его Мартине. – Что-нибудь еще?
– Деньги у вас в какой валюте?
– Все, что вы мне выдали. Доллары и евро. Сто долларов обменял на турецкие лиры. Больше никаких денег нет.
– И никаких документов? – уточнила она.
– Больше ничего нет. Я примерно представлял себе, куда именно еду.
– Понятно. Мы уже можем ехать. Пятнадцать минут прошло.
Они вышли из комнаты, поднялись по лестнице, прошли к автомобилю, стоявшему во дворе. Физули оглянулся по сторонам. Второго автомобиля здесь не было, даже когда они приехали. Неужели Фоксман уехал отсюда на такси? Но спрашивать об этом не хотелось. Они уселись в машину, ожидая, когда откроются тяжелые ворота.
– По легенде, вы получили тяжелую контузию во время взрыва в Эрзеруме, – пояснила Мартина, – примерно три года назад. На заднем сиденье есть папка с подробным объяснением того, каким образом вы получили свою контузию.
Он перегнулся назад, взял папку, начал внимательно читать документы. Ворота медленно открылись. И они увидели стоявшую прямо перед ними полицейскую машину. Двое сотрудников полиции вышли из автомобиля, показывая им жестами, чтобы «Фольксваген» не трогался с места.
– Только этого еще не хватало, – поморщилась Мартина, но не стала заводить мотор.
Один
– Добрый день, – вежливо поздоровался он, – извините, что мы вас беспокоим. Вы можете показать свои документы?
– Конечно, – кивнула Мартина, доставая документы. – Я могу узнать, что случилось?
– Ничего, – мягко сказал офицер, забирая документы, – обычная проверка.
Физули не мог видеть его лица. Он стоял слишком близко к машине. Второй находился в двух шагах от их автомобиля.
– Вы Мартина Гложник? – уточнил офицер.
– Там все написано, – немного нервно ответил Мартина.
– Я понимаю, – сказал офицер. Неожиданно он наклонился к ним, доставая оружие. И почти вплотную приставив его к груди несчастной женщины, сделал два выстрела. Она дернулась, пули разорвали ей блузку и пиджак. Капли крови брызнули на лицо ошеломленного Физули. Он замер на месте, не решаясь поверить собственным глазам. Второй офицер тоже достал пистолет, сделав шаг к автомобилю и явно намереваясь выстрелить в пассажира, находившегося на переднем силенье. Физули повернул голову. Мартина заваливалась на бок. Положение было отчаянным…
Третий кандидат
Бахыш-хан лично приехал в Кембридж, чтобы проведать Маджида. В этот вечер он увез своего молодого друга за город, чтобы поужинать в небольшом ресторанчике, где им никто бы не помешал общаться. Маджид не мог знать, что повсюду за ними следовали два автомобиля с сотрудниками американской разведки, которые контролировали все их передвижения и разговоры.
– Завтра вечером тебе позвонит твой родственник, – сообщил Бахыш-хан, – он предложит тебе прилететь в Бейрут, где ты увидишь своего отца и Абу Усеиба, который попросит тебя о небольшом одолжении.
– Откуда вы можете знать, о чем меня попросит Абу Усеиб? – удивился Маджид.
– Мы знаем, – очень серьезно ответил Бахыш-хан, – именно поэтому я приехал к тебе в Кембридж, чтобы увидеться с тобой. Завтра тебе позвонит твой родственник. А послезавтра ты улетишь в Бейрут. Возможно, что завтра вечером тебе позвонит и твой отец.
– Вы умеете предвидеть будущее? – улыбнулся Маджид. – Мой отец человек довольно непредсказуемый. Он может изменить свое решение в любую минуту.
– И тем не менее тебе завтра позвонят, – уверенно продолжал Бахыш-хан, – а затем ты полетишь в Бейрут. Выслушай меня и наберись терпения. Абу Усеиб предложит тебе отправиться в Афганистан. Это как раз то, о чем мы с тобой говорили. Тебя попросят проверить лабораторию, в которой разрабатываются новые препараты для наших единоверцев. Но среди сотрудников лаборатории могут быть те, кто работает на другую сторону. Ты умный парень, Маджид, и должен понимать, как нам необходима твоя помощь. Никому в Бейруте ты не имеешь права рассказывать о наших встречах и разговорах. Никому. Ни Абу Усеибу, ни даже своему отцу. Когда ты отправишься в Афганистан, я последую за тобой. Но видеться там мы не должны. Твоя задача честно и добросовестно выполнять все, о чем тебя попросят Абу Усеиб и твой отец. Это твой долг, как мусульманина и как хорошего сына.