Агент Низа
Шрифт:
Никаких войн! Молитвы, посты, милостыня! «Един бог Аллах, Единый и неизменный. Он не родил никого, не был рожден. Никто ему не равен и не подобен» — вот и все кредо Мухаммеда ибн Али ибн Идриси.
Терпимость зачастую принимают за слабость, особенно если она берется утверждать, будто христиане всех мастей и евреи суть заблудшие братья, которые, быть может, получат искупление, и уже после смерти им будет дозволено произносить формулу «Нет бога кроме Аллаха и Магомет пророк его», а сие, как известно, есть ни что иное, как пропуск в рай. Однако Мухаммад обладал такой мощью убеждения, что его терпимость была сочтена признаком не слабости, а силы. О ней сохранили
Были и противники. Первая попытка проповедовать веру у стен Великой Мечети в Мекке чуть не кончилась побитием его камнями. Его преследовали чиновники, бюрократы отказывали в выдаче паспорта. Несколько месяцев он провел в тюрьме в Оране по обвинению в бродяжничестве. Его интернировали в Исфахане за пацифистские проповеди, однако всегда находились люди, сердца которых смягчались, и перед пророком отворялись двери узилищ и кордоны пограничников, хотя он по-прежнему был лишь одним из многих.
Перелом наступил в памятный рамазан прошлого года, когда один из генералов-владык арабского государства приказал выкинуть Идриси из своих владений, предварительно выпоров. Пророк его простил, не простил Аллах. В тот же день, когда Мухаммада бичевали, самоуверенный политик скончался от апоплексического удара во время встречи с зарубежными журналистами. Постепенно Идриси начала окутывать вуаль популярности, творимые им чудеса стали записывать, вспоминать слова, которые осуществились, кто-то назвал его Новым Махди.
Бывший доцент, а ныне человек божий в скромном одеянии, не подтверждал это, но и не отрицал; когда давал интервью, в его голосе звучала сладость и наивность. Хотя наивным он не был. Весь прошедший год он служил советами и добрым словом политикам, а в распространяемых средствами массовой информации выступлениях (он поселился в деревянном домике на колесах близ Главной Мечети в Мекке) взывал к милосердию и братству, причем не требовал ни чадры для женщин, ни драконовых мер против грешников. «Аллах взвешивает все деяния, не людям их оценивать».
Со своими четками из косточек слив, в которых каждая четка была одним из ста имен Аллаха, мизерный, почти хрупкий, опирающийся на пилигримский посох, он излучал силу, которая, могло показаться, не имеет права гражданства в современном мире.
И потому Франк Н. Штейн отнюдь не удивился, когда однажды, после ряда активных помех на экране телевизора, соединенного с биопередатчиком, возникло лицо Меффа Фаусона, читающего приказ Низа: «Завтра утром застрелить пророка во время молитвы на центральной площади Святого Города».
График операции, которой предстояло начаться через сутки с небольшим, был разработан с точностью швейцарских часов. Первым около пяти утра по Гринвичу (в Мекке было бы точно семь) должен был погибнуть Великий Дервиш, что вызовет возмущение арабских государств и незамедлительную нефтяную блокаду западного мира, особенно, когда пойманный Франкенштейн покажет, что действовал по наущению НАТО.
Спустя семь часов пришла бы очередь Мистера Приапа. С атомной бомбой домашнего производства ему предписывалось забаррикадироваться на крыше одного из небоскребов Манхэттена и предъявить ультиматум правительству, требуя роспуска Соединенных Штатов, передачи шести южных штатов неграм и одностороннего разоружения, грозя в противном случае взорвать город зарядом, во сто крат превышающим хиросимский.
На восточном побережье в тот момент было бы точно шесть часов
Почти в тот же момент на севере Тихого океана Дракула выпустил бы из зафрахтованного корабля большую стаю птиц, которая полетела бы в сторону американских баз на Алеутах. Вроде бы, ничего особенного, если не считать того, что перья птиц будут покрыты алюминиевым порошком, и это на экранах радаров создаст иллюзию приближающейся эскадры…
— Но откуда я возьму столько птичек? — застонал карпатский князь.
«Мы были предусмотрительны, — прочитал Мефф соответствующий абзац, — пятнадцать лет некий орнитолог из-под Саппоро постоянно содержит целый курятник птиц и терпеливо ждет своего часа. Пароль знаете».
— Знаю, — проворчал вампир.
Тревога должна была начаться около девяти часов по нью-йоркскому времени и поставить на ноги всю оборонительную систему США. Вооруженные силы Китая, Индии и СССР, подчиняясь волюнтаристской деятельности космического парома, объявили бы тревогу на пятнадцать минут раньше.
Теперь Мефф связался с Оборотнем, который успел уже вернуться в непальскую глушь. Кайтек не обрадовался поручению. Его задание было самым трудным: он должен был преодолеть Гималаи, к югу от Лхассы проникнуть в строго охраняемую китайскую базу, с недавних пор вооруженную баллистическим оружием, и, воспользовавшись продолжающимся замешательством, запустить несколько ракет, одну из которых направить на базу Диего Гарсия так, чтобы она угодила в американский флот, вторую — на Ташкент либо Новосибирск, третью — на Бомбей. В Европе было бы время вечерних телевизионных новостей.
— Но это же вызовет мировую войну! — крикнул обалдевший Кайтек.
— Это-то нам и нужно! — холодно прозвучал голос Фаусона. — Все ли поняли свои задания?
Он передавал очередные сведения, наблюдая сильно возбужденные физиономии сотрудников, давал дополнительные разъяснения, но не сообщал, какие задания получили другие.
В детали он не вдавался. Конечный результат акции, пожалуй, был ясен всем. Никто также не выразил удивления заменой синьора Дьябло Меффом Фаусоном. Договорились о контакте через шесть часов.
— Есть у меня один вопросик, — сказал Франкенштейн. — Что будет, если по какой-либо причине не удастся установить связь по биологическому каналу?
— Отыщу вас традиционными средствами. Почта, радио и телефоны пока что действуют.
— Ясно!
О том же допытывался Гном. Ответ Меффа его явно не удовлетворил.
— А если вы не сможете отдавать распоряжения лично?.. Мало ли что.
Агент Низа задумался. Действительно, он работал один. А ведь нельзя исключить возможности неожиданных корректив в ходе операции. Он в задумчивости подошел к окну. Вдали замаячил цветастый свитерок. Он включил одновременную передачу всей пятерке своих агентов.