Агент полковника Артамонова(Роман)

Яроцкий Борис Михайлович

Окаменевшее сердце Марьяны клокотало ненавистью к мужу. Уже в первый год их совместной жизни она попыталась отравить его угарным газом и задохнуться вместе с ним. Еще в печи были горящие угли, она закрыла дымоход. Скоро они уснули. В чувство ее приводил муж шестигранной плетью. Неделю она не могла встать на ноги. Но мысль предать его смерти с тех пор уже не покидала никогда.

Особенно мучительны были его ласки. В эти минуты она его ненавидела, как может ненавидеть жертва своего палача. И когда родила близнецов, она исходила

сердечной болью, что он их ласкает и на его ласки они отвечают радостным смехом. Дети, когда подросли, стали замечать, что их мать тяготится присутствием отца, незаметно между детьми и их отцом возникла отчужденность. Он свирепел, вымещал злобу на матери.

В первых числах января Константину с помощью подруги удалось встретиться с Марьянкой.

В Габрово из Вены приехал цирк. Марьянка повела своих близнецов смотреть зверюшек. Накануне подруга предупредила Марьяну о том, что у своих родителей гостит Костя.

Марьянка отлучилась всего лишь на один час. Дети были увлечены цирком, даже не заметили, что мать куда-то вышла.

Рядом сидела тетя Анна, хохотала вместе с ними, отвлекала всячески, чтоб они не стали спрашивать: где это мама?

А их мама, Марьянка, спустя много лет наконец-то встретила своего настоящего мужа. Родители Константина их оставили одних. Для свидания у них было не более получаса.

Они волновались, торопились. Для разговоров у них было мало времени. Каждая минута казалась мгновением. Целуя любимую, он горячо шептал:

— Я найду его. Найду! Может, его еще можно будет спасти. Только где он?

Она сказала, где искать сына. Да, собственно, Константин и догадывался, что сын служит в корпусе янычар и что искать его надо в казарме султанской гвардии. Но как туда проникнуть?

Казарма помещалась в старинной крепости в форме восьмиугольника. В середине крепости обширный плац для занятий рукопашным боем. Стрельбище — в двух верстах от крепости, по обе стороны дороги, по которой гоняли гвардейцев, почти в каждом доме на первых этажах — кафетерии. Сюда заглядывали портовые грузчики, забредали моряки покурить опиума. Некоторые кафетерии посещали офицеры гвардии. Им запрещалось курить опиум, но разрешалось наслаждаться сладостями. Повышенным спросом пользовалась пастила рахат-лукум. Ее подавали к чаю.

Константин Фаврикодоров обходил кофейни. Везде его принимали за турка, хотя и обращали внимание на его обувь: что заставило этого высокого красивого мужчину натянуть на ноги болгарские опанки?

Недалеко от крепостных ворот он присмотрел кофейню, хозяин которой, отставной гвардеец, намеревался продать свое заведение. К старику, бывшему гвардейцу, и зачастил Фаврикодоров. Они познакомились.

Оказалось, что они оба воевали в Севастополе, притом оба на восточном участке. Константин выдал себя за артиллериста, служившего под командой Тахир-бея. С Тахир-беем он чуть не дружил. О его подвигах он рассказывал с восторгом.

Подвиги, конечно,

участник защиты Севастополя придумывал, а вот то, что с офицером был хорошо знаком, это была правда. Именно Тахир-бея он заманил в землянку с пакетом сухарей для голодных русских женщин. За сухари голодные женщины якобы готовы были пригласить турецкого офицера к себе в постель.

Старик вспомнил: да, был такой офицер, но его русские выкрали.

— Жаль, хороший был командир. Может, он жив?

— Может. Русские передали пленных.

— А где они сейчас?

— Разбрелись по стране. Каждый занимается своим делом. Я тоже хочу заниматься своим делом, — признался посетитель в болгарских опанках.

— А что вы умеете?

— Умею варить рахат-лукум. По своим рецептам готовлю чай.

— А кофейные зерна жарить умеете?

— Конечно! На службе я варил офицерам кофе.

— К нам офицеры заходят. Приводят европейских женщин. Откуда их столько набралось?

— Может, это жены английских офицеров?

— Вполне возможно. Европейские женщины никого не боятся. Даже Аллаха! — Старик перешел на шепот. — Их наши офицеры привозят ночью и ночью увозят. За молчание мне платят.

— Такую кофейню я купил бы, — сказал Фаврикодоров.

— А деньги у вас есть?

— Есть, но мало. Думаю, родственники помогут. Если подождете, заработаю.

— Мне нужен помощник. Из мужчин я один остался. Два моих сына сложили головы на Кавказе. Слава Аллаху, подрастает внучонок. Но он встанет на мое место лет через десять, не раньше. Мал больно.

— Что ж, тогда я у вас поработаю помощником, — согласился Константин. — А там и в цене сойдемся.

— Верно, служивый. Аллах милостив и щедр, — подтвердил старик. — Звать-то вас как?

— Нури. Вот мое свидетельство, — и Константин показал бумагу на имя Фуада Нури. Свидетельство ему выдали в Систово.

— Спрячь. Все равно я плохо вижу, — признался хозяин кофейни. — Полиция может проверить, а может — и нет. Да и какое им дело до моих работников?

Константина устраивало, если б никто ему в бумагу не заглядывал. Свидетельство куплено. Деньги у него были за проданных лошадей. Но для покупки кофейни денег не хватило бы. Была возможность заработать, подавая посетителям рахат-лукум с индийским чем. Но нужную сумму собрал бы нескоро. Впрочем, с покупкой он не торопился. Ему нужно было увидеть сына.

Фаврикодоров остался у хозяина. Старика звали Шакир-большой, хотя был он на целую голову ниже своего помощника. Двое бывших военных из противоположных лагерей быстро сработались.

Помощник хозяина приглянулся ночным посетителям. Они его называли гарсоном, он немного говорил по-французски, но не показывал, что владеет и болгарским. Уже неделю спустя он знал некоторых офицеров учебного подразделения. Осторожно заводил разговор о племяннике, который якобы где-то здесь служит, может, даже в гвардии.