Агент санитарной службы
Шрифт:
Через полтора часа убедился, что никто ничего сообщать не желает, что местные интересанты – подлые ленивые трусы, и, значит, надо самому идти на охоту.
Оказывается, зря я о чемодане нехорошо думал. Он насквозь почти и не промок. Внутри только немного всё влажное, но вода не хлюпает. Ругаясь сквозь зубы, я натянул холодную сырую рубашку и всё остальное. С другой стороны,
***
Скрытые светильники выхватывали из полумрака сверкающую стеклом и бронзой стойку бармена. Свисающие вниз головой бокалы отбрасывали рассеянный свет на низкие столики, массивные стулья и ещё более массивные диваны по углам.
Рабочее место за стойкой пустовало. Всё прибрано и, похоже, закрыто до утра. Тем не менее, посетители были налицо. Двое мужчин оживлённо беседовали на фоне полуночного окна. Один что-то яростно доказывал, другой очевидно сомневался. При моём появлении оба оглянулись, причём тот, что доказывал, невежливо сморщился.
– Бар закрыт, – сообщил он. – Откроется завтра в пятнадцать ноль-ноль.
– Понятно.
– Только заселились? – осведомился другой.
– Да. Вот думал еду найти, – соврал я.
– Бар закрыт, – повторил Капитан Очевидность.
– Фисташки устроят?
Похоже, собеседнику Капитана уже осточертел спор, и он жаждал разбавить компанию. Что же, я всегда готов помочь. Если это совпадает с моими планами.
– Пётр, – представился я, пододвигая тяжеленный стул к их столику.
– Игорь, – протянул руку тот, что предложил фисташки.
– Алексей Григорьевич, – степенно кивнул Капитан Очевидность, – Стаканов.
Я не торопясь огляделся. Пара деталей определённо выбивалась из картины классических мужских посиделок с пивом, водкой и умными разговорами под шум дождя. Прямо перед Алексеем Григорьевичем среди непочатых и вскрытых банок пива желтел череп. Натуральный, хорошей сохранности человеческий череп лежал макушкой вниз на невысокой подставке. В глазницах поблёскивал полированный камень. Нижняя челюсть отсутствовала, зато верхнюю украшал частокол
Вторая деталь была прозаичнее – Алексей Григорьевич отдыхал босиком.
– Надолго к нам? – дружелюбный Игорь подвинул мне блюдце с орешками и одну из пивных банок, теснившихся на столе.
– Благодарствую. Да нет, я тут в командировке. Думаю, за пару дней управлюсь.
– Командировочный, значит, – заключил Стаканов и сердито уставился на череп перед собой. – Из Москвы, небось?
Я кивнул.
– Москвич, значит. А мы вот – местные. И все интересы наши тутошные, почвенные, глубинные, значит, интересы.
– Да-а, – подхватил Игорь, – мы уже три недели как местные.
– Это – ты, – обрезал Стаканов, – а я, почитай, более месяца в свою малую родину врастаю.
– Красивая у вас малая родина, – покивал я, – даже древние курганы есть. Наверно, историй тут много про них, легенд всяких.
– Места здесь красивейшие, – легко повёлся Стаканов, – воспетые во множестве древних текстов на самых различных языках. Это сейчас тут, с позволения сказать, глубинка, а раньше-то Средина мира стояла. Вы, вот знаете, что Нибелунги родом из этих мест? А само имя их: «Нибелунги» – происходит от названия нашей реки Бяки?
Игорь, пробормотав что-то невнятное, присосался к банке пива. Я мало знал о Нибелунгах, подозревал, что про Бяку утверждение спорное, но меня интересовал череп. Если эта штука – то, что я думаю, надо вызывать сапёров. А ещё меня интересовали курганы.
– Так это от Нибелунгов курганы остались?
– Нет, курганы – от махараджей.
– Это которые индусы?
– Они потом индусами стали, а сначала тут жили.
– А-а, – я слегка сбился с темы. – Что, прямо тут?
– Разумеется.
– Коньяк будете? – невпопад осведомился Игорь.
– Печально, Игорь, – Стаканов энергично постучал ногтём по жёлтому темени. Ничего не произошло. – Весьма печально, что Вас не интересует родная история.
– С Вятки я родом. У нас другая история – попроще. Зато наша. Так что, примем на грудь?
Конец ознакомительного фрагмента.