Агентство «Аргентина»
Шрифт:
Гинзога перевела взгляд на Кемена и усмехнулась.
— … пять контрактов. Клянусь огнем моего костра — сегодня мой лучший день!
— Какие еще контракты? — насторожилась Алина.
В руках Трефалонуса, словно из воздуха, появилась стопка пергаментов: старинных, пожелтевших.
— Сию минуту все оформим в лучшем виде, — заверил стряпчий, доставая из рукава гусиное перо.
Дядюшка Фю радостно потер руки.
— И прекрасно, ненаглядные мои, и расчудесно! Я, признаться, уже и душой к
— Душой? — с иронией переспросил Лютер, комкая пустую пачку из-под сигарет.
— Ну, это, конечно, я так, для красного словца, про душу-то, — признался ничуть не смутившийся некромант. — Откуда она у меня? Однако, — тут дядюшка Фю повернулся к Гинзоге и отвесил ей поклон. — Несправедливо как-то получается, воля ваша, несправедливо — и все тут! Надобно и на этого молодого человека контрактец составить. Он, конечно, обычный человек, но уж больно хорош! Чист душою, отважен сердцем… правда, горяч, да ведь все мы по младости лет горячи, чего уж там! — он сокрушенно вздохнул.
— Слышала? — шепнул Алине не потерявший присутствия духа Ява. — Как он Лютера расписывает?
— Как думаешь, кто она? — не слушая его, тихо спросила Алина.
— Может быть кем угодно…
— Трефалонус, — небрежно обронила Гинзога, и вампир-стряпчий понятливо кивнул.
— Еще один контракт сию минуту готов будет!
«Бриммский василиск» одарил Трефалонуса тяжелым взглядом.
— Не переводи зря бумагу, кровосос. Засунь эти контракты себе в…
Дядюшка Фю всплеснул руками.
— Какая бумага, драгоценный мой? Какая бумага?! Разве такие контракты на бумаге пишут?! Изволь взглянуть поближе, — с этими словами он выхватил у Трефалонуса один их пергаментов и сунул под нос отшатнувшемуся Лютеру. — Человеческая кожа, ненаглядный ты мой! И прекрасной выделки!
Он вернул пергамент вампиру.
Ньялсага вмешался в разговор.
— Никто из нас никогда не будет в твоей Своре, не надейся!
В глазах Гинзоги появилась усмешка.
— Поосторожней, заклинатель! Стоит мне сообщить Ордену, где находятся те, кого они разыскивают долгие годы и чародеи, те-кто-в-сумерках будут здесь так быстро, что ты и глазом моргнуть не успеешь! С ними шутки плохи, тебе ли не знать? Пока они не догадываются о существовании этого мира, у меня много тайн, которыми я ни с кем не делюсь, но… все может измениться!
— Им сюда не попасть.
Гинзога коснулась фарфорового медальона, висевшего у нее на шее.
— А если я помогу?
Ньялсга закусил губу.
Вампир-стряпчий на мгновение поднял голову от пергаментов. Дядюшка Фю смотрел на людей, приятно улыбаясь. Мунго-лис ухмылялся и почесывал в голове, а Харгал возвышался
— Вместе с чародеями Ордена сюда наведается и кое-кто еще, — продолжала Гинзога. — Вампиры, дракониды, виверры, призраки… это станет началом конца вашего мира. А сколько новобранцев для Своры я здесь отыщу!
Трефалониус с готовностью взмахнул пачкой пергаментов.
— Придется нам потрудиться: город, вижу, немаленький!
— Конечно, придется, — подхватил дядюшка Фю. — Ну, да ведь мы, бесценный мой друг, работы не боимся?
— Святые ежики! — с возмущением воскликнул Бахрам. — Попридержите коней, а то что-то резко вы начинаете! Потрудиться, ишь…
— Только попробуй всучить контракты ничего не подозревающим людям! — предупредил Кемен вампира. — Они ведь даже не поймут, во что ввязываются!
Дядюшка Фю добродушно улыбнулся.
— Поймут, яхонтовый мой, еще как поймут! Не сразу, конечно, а по прошествии некоторого времени! Огорчатся, расстроятся, ну, да к тому времени уж поздно будет! А потом все обиды забудутся, — он развел руками. — И как славно получится-то!
— Со мной вампир, некромант и оборотень, — сказала Гинзога. — Мы дадим новобранцам возможность самим выбрать, кем они хотят стать.
— Все по справедливости, сахарные мои, все по справедливости. Желает человек вампиром стать, так разве ж Трефалониус ему в такой малости откажет?! Желает — оборотнем, пожалуйста! Мунго-лис всегда тут! Ну, а ежели по некромантской части, — в голосе дядюшки Фю появилась рассудительность. — Это уж ко мне, милости прошу!
Гинзога усмехнулась:
— Но, может быть, я сохраню в тайне существование этого мира. Это будет зависеть от вас.
Дядюшка Фю покачал головой.
— Соглашайтесь, медовые мои, соглашайтесь! Иль вы думаете, что после этакой-то приятной встречи мы с вами вдруг расстанемся? Да ни за что!
Трефалониус, похлопывая по ладони свернутыми в трубку пергаментными листами, согласно кивнул.
— Мы станем Сворой? — пробормотал Ява. — Вот, значит, как все закончится?
Гинзога перевела взгляд на него.
— Нет, — медленно проговорила она. — С этого все начнется!
Мгновение Ява смотрел ей в глаза, потом взгляд его опустился ниже.
— Классное декольте, — тоном знатока заметил он. — И содержимое ничего так. Настоящее?
— Заткнись, — тихо бросил ему Ньялсага, но Яву уже понесло.
— Напомни-ка, как тебя зовут? У меня неважная память на женские имена.
— Как же это ты, сахарный мой, запамятовал? — поспешил на помощь дядюшка Фю. — Ну, да ничего, скоро запомнишь. Гинзога, хозяйка Своры проклятых, и в нашем мире известна всем своими выдающимися…