Агентство "Экзорцист": RUBEDO

Глебов Виктор

Глава 14

Навстречу пробежало несколько человек — кто в гражданском, а кто в форме. Некоторые держали под мышкой документы. Все кивали полицейскому в коричневой тройке, и тот отвечал им тем же. Я подумал, что народу мало из-за раннего часа, а вскоре, наверное, дом наполнится служащими всех мастей. А ведь здесь премьер-министр жил с семьёй — интересно, каково обитать там, где постоянно присутствуют посторонние люди?

Дубовый кабинет располагался в конце коридора второго этажа. У дверей дежурили вооружённые охранники. Первым вошёл мой провожатый. Через

минуту он появился и открыл для нас дверь. Я увидел молодого человека с прилизанным чёрными волосами и ястребиным носом, на кончике которого каким-то чудом удерживались очки в золотой оправе. Очевидно, это был секретарь.

— Извольте раздеться, господа, — проговорил он, указав на вешалку в углу.

Резерби снял пальто и оставил его рядом с чьей-то влажно пахнувшей шубой. Я последовал его примеру.

Секретарь пропустил нас в кабинет и плотно прикрыл тяжёлую дверь.

В комнате было сильно накурено, окна закрывали тяжёлые зелёные портьеры. Такого же цвета толстый ковёр покрывал весь пол. Свет давали две лампы, крытые абажурами, так что в кабинете было сумрачно. На стене висел в неприметной рамке и под стеклом выведенный на латыни девиз: «Corrige praetertum, praesens rege, cerne futurum». Анализируй прошлое, руководи настоящим, предусматривай будущее, — мысленно перевёл я.

У одной стены, под портретом императора, стоял длинный стол, крытый сукном, с бронзовым прибором по правую сторону, у другой — плюшевый диван, на котором сидел полный блондин с зачёсанными назад волосами, близко посаженными глазами и аккуратно стриженой бородкой. Взгляд его хищных глаз буквально впился в меня, но сам человек при нашем появлении даже не шевельнулся. Он застыл подобно деревянному манекену, которые иногда выставляют в витринах модных магазинов на Пикадилли.

«Не лорд Саймон», — подумал я, едва взглянув на него, и сразу перевёл взгляд на другого человека, находившегося в кабинете.

Премьер-министр был одет в серый двубортный костюм, наглухо застёгнутый, белую сорочку со стоячим воротничком и чёрный шелковый галстук. В его бороде, подкрученных усах и коротко стриженых темных волосах уже просвечивала лёгкая седина. «А ведь ему слегка за сорок», — подумал я.

Питер Саймон стоял возле орехового бюро и читал какую-то бумагу. При нашем появлении он отложил её и теперь пристально разглядывал меня очень спокойными карими глазами. В лице его не было никакого выражения, кроме заинтересованности и внимания. Я молчал, не зная, должен ли представиться, или ждать, пока меня представят? Или этого вовсе не требуется?

Резерби поводил похожими на крыжовник глазами, откашлялся. Он выглядел смущённым и словно придавленным авторитетом хозяин кабинета.

— Капитан Резерби доставил свидетеля господина Кристофера Блаунта, проходящего по делу «Беллерофонт»! — браво отрапортовал он, мгновенно разрушив атмосферу кабинета.

Лорд Саймон не шевельнулся, не перевёл взгляд на полицейского. Пауза длилась ровно столько, сколько было нужно, чтобы в комнату вернулся дух его хозяина — размеренный, уверенный, властный. Резерби, пучивший первые секунды глаза на премьер-министра, почувствовал, что сделал что-то не так, и стушевался.

— Присядьте, — вдруг велел ему лорд Саймон, и полицейский послушно

опустился в кресло с высокой спинкой. — Ваш начальник скоро придёт, — пообещал хозяин кабинета. Затем он указал мне на другой стул, возле окна, а сам обошёл стол, но садиться не стал, а опёрся на него кулаками. — Я имею удовольствие хорошо знать вашего отца, господин Блаунт, — проговорил он. — Полагаю, вы влезли в это дело по его поручению. К сожалению, он не счёл нужным посоветоваться со мной. Из-за этого и возникла вся эта досадная путаница. К счастью, теперь мы имеем возможность её избежать. Нам кое-что известно о ваших… приключениях. Я прошу рассказать обо всём подробно и без утайки. Вы понимаете?

В этот момент дверь приоткрылась, и в кабинет проскользнул (несмотря на изрядную полноту, выглядело это именно так) господин в сером костюме с пущенной по бархатному жилету золотой цепочкой от часов. Усы у него были пышные, но в меру, а волосы, кажется, завиты. При его появлении Резерби вскочил и вытянулся во фрунт.

— Перестаньте, капитан, — проговорил вошедший и мягким, кошачьим жестом велел полицейскому сесть.

— Господин Невилл, — Саймон слегка кивнул. — Только вас и ждём.

— Простите старика. Ноги уже не те, — вошедший сел на диван, но не рядом с Кирзби, а на другой конец, словно подальше от управляющего земледелием.

Тот в свою очередь отвернулся и принялся изучать бриллиант на своём перстне.

— Господин Невилл — шеф оперативно-розыскного отделения полицейского корпуса, — представил мне лорд Саймон новое лицо. — Тоже желает вас послушать.

С этими словами он сел и откинулся на спинку кожаного кресла. Новоприбывший достал из кармана просторного пиджака серебряную табакерку и принялся деловито заправлять в ноздри понюшки табака, делая шумные вдохи. Кирзби бросил на него брезгливый взгляд и снова отвернулся.

Я помолчал, собираясь с мыслями. Остановился взглядом на портрете Его Величества. Император Владычицы морей выглядел на нём каким-то жалким и беспомощным, чуть ли не силой втиснутым в пышную бронзовую с позолотой раму. Со свободно и безвольно висящими вдоль тела руками, он слегка сутулился, словно бремя выпавшего на его долю смутного времени гнуло его к земле. Голубая лента и ордена вышли у художника как-то блекло, невыразительно. Не сверкали бриллианты, не искрились грани звёзд и крестов, даже массивные эполеты не переливались золотыми нитями.

Живописец сделал акцент на глаза, которые вышли у него совершенно живыми: отрешёнными, усталыми и глядящими куда-то в сторону. Странно было видеть подобный «нестатусный» портрет государя в кабинете премьер-министра. Впрочем, Питер Саймон, вроде, перебрался в этот дом недавно, так что, возможно, лик самодержца достался ему от прежнего обитателя, а то и вовсе повесили первое, что попалось под руку.

Я перевёл взгляд с портрета на лица присутствующих: на них было написано плохо маскируемое нетерпение. Наверное, пройди ещё секунд десять, и кто-нибудь не выдержит, поторопит. Что ж, не будем задерживать государственных мужей. Я заговорил и рассказал почти всё, опустив лишь подробности, которые входили в нашу с Рессенс договорённость. Также я не стал упоминать о Софи и нашей встрече в лаборатории Улаффсона.