Агентство "Миф"
Шрифт:
– Илламэль, сейчас мы отправимся во дворец. Потом будет подготовлен бал в честь нашей помолвки, и после этого у тебя будет такой же статус неприкосновенности, как и у первых леди Империи. Никто не посмеет причинить тебе вред. Ты можешь быть спокойна, я никому не позволю и пальцем до тебя дотронуться.
Боясь того, что она совсем неправильно поняла лорда Толли, Илламэль подняла на него глаза. Он смотрел на нее сухим отстраненным взглядом. Он не любил ее и не хотел. Просто по какой-то немыслимой причине она нужна ему живая и невредимая. И для того, чтобы с ней не произошло ничего дурного, он предложил ей защиту ...
– Нет, - Илла отступила на шаг от лорда Толли.
– Я останусь у бонны Фрабб.
– Что?!
Толли с каким-то непонятным раздражением смотрел на Илламэль сверху вниз - оказалось, что она едва достает ему до плеча. Но это ее не смутило. Девушка гордо вскинула голову и посмотрела на лорда совсем без боязни, в ее глоссе послышался даже вызов:
– Я буду жить у госпожи Фрабб.
– Это еще почему?
– лорд Толли был искренне удивлен.
– В городе тебе грозит опасность. Я думал, ты это понимаешь, и ... решение принято, говорить больше не о чем. Ты обязана меня слушаться.
– Почему?
– Что почему?
– Почему обязана? Я теперь ваша собственность? Рабыня?
– Нет, конечно. Что за глупости. Просто я лучше знаю, что нужно делать, Илламэль. Ты не должна так себя вести. Это глупо ...
Гнев, боль, разочарование ... она едва сдерживала слезы.
"Но нет ... и не мечтайте, темный лорд, вы не дождетесь моего унижения!".
– Глупо?! Мы помолвлены, лорд Толли, только потому, что так вы сможете меня защитить. Я это понимаю и приняла решение совершенно сознательно. Если бы это предложил лорд Шанг, думаю, разница была бы не большой ... Но если у вас другие намерения насчет меня, то вы глубоко ошибаетесь. Помолвку можно и разорвать.
Толли улыбнулся и слегка наклонился, теперь их глаза были на одном уровне:
– Поздно, милая. Я Темный, а это значит - я эмпант. И я чувствую: ты меня любишь.
– Я не знаю, лорд Толли, насколько вы сильный эмпант, но любить вас пока не за что.
Толли начал закипать:
– Ты дала согласие. На твоем пальце мое кольцо. Я твоя судьба. Смирись с этим.
Илламэль очень хотелось спросить: "А вы сами-то любите меня, лорд Яннс Толли?", но она не спросила, она ответила:
– Я всю жизнь мирилась с судьбой. Терпела унижения, побои, напрасные обиды. Больше я этого делать не собираюсь! Если моя судьба быть покорной, то я изменю ее или умру свободной, но помыкать собой больше не позволю. Так и запомните ... лорд Толли. Я приняла вашу защиту и только. О любви речь не идет.
– Ты полюбишь меня, клянусь Тьмой.
Толли был взбешен.
– Это мы еще посмотрим.
– Ты говоришь это просто из вредности. Но ты уже не равнодушна ко мне Илламэль. Я в этом уверен. И ты ничего не изменишь.
Лорд Толли возвышался над ней уверенный и непоколебимый словно скала. Он и мысли не допускал, что она может пойти на такой решительный шаг, но ...
– Лорд Толли, я разрываю нашу помолвку.
Илламэль решительно схватилась за перстень и со всей силы рванула его с пальца.
Тихий смех и:
– Ничего у тебя не выйдет, Илламэль. Теперь перстень вернуть не возможно - ты моя. Его можно снять только в одном случае: если ты умрешь. А я этого, как ты сама понимаешь, никогда не допущу.
Лорд Толли больше ничего не сказал. Он просто
Уверяя Илламэль в том, что она отныне и навеки безраздельно ему принадлежит, Толли, конечно же, лукавил. Он-то помнил: от любви до ненависти - один шаг. К тому же, если его родовой перстень признал и принял ее, это вовсе не означало, что Илламэль уже без памяти в него влюблена - это могло быть лишь предтечи глубокой истинной любви.
Поэтому он не стал настаивать. Он просто отступился на некоторое время и не навязывал Илламэль свое общество, но каждое утро она находила в своей гостиной огромный букет цветов ... и от этого злилась еще больше.
Глава 11
Илламэль резко открыла глаза и с трудом перевела дыхание.
Сегодняшний сон она не могла назвать кошмаром, но и приятного в нем было мало. Ей приснилась необычная комната. Она была залита неестественно ярким светом, не похожим ни на лунный, ни на солнечный. Свечи тоже не смогли бы так сильно осветить довольно просторную комнату. Посредине стояла странная высокая кровать, на которой лежала девушка, укрытая до подбородка белоснежной простыней. Ее глаза были закрыты, по лицу разлилась мертвенная бледность, губы отливали синевой. Очевидно, девушка при смерти.
Илламэль осторожно подошла к больной, и, хотя она четко осознавала, что находится во сне, ей было страшно смотреть на умирающую. Какой-то частью разума Илла понимала, что ничем не может помочь, но вместе с тем, ей было безумно жаль девушку. Она склонилась над ней и прошептала:
– Я хочу вам помочь, но не знаю, как это сделать.
Под тонкими, почти прозрачными веками девушки стремительно задвигались глазные яблоки, как будто она услышала Илламэль и пыталась ее рассмотреть. В какой-то миг незнакомка остановила невидящий взор прямо на лице Иллы. Илле стало жутко, но она сдержала порыв отпрянуть.
Посиневшие губы дрогнули, и Илла услышала не то хрип, не то стон:
– Ты должна жить ... иначе ... умру я.
Сон был настолько реален, что, даже проснувшись, Илла ощущала странный незнакомый запах, который витал в белой комнате.
Несколько раз вздохнув полной грудью, Илламэль отбросила одеяло и решительно поднялась с постели. Ей часто снились странные сны, больше похожие на кошмары, так что этот сон был не из самых худших. Вот и нечего заморачиваться. В конце концов, это всего лишь сон ...
Постояв несколько минут под теплым душем и наскоро перекусив, Илламэль уселась в кресло с папкой конспектов - до начала учебного года остался всего четыре недели, а ей нужно еще многому научиться.
Когда солнце поднялось достаточно высоко, Илламэль подняла голову от тетради и с наслаждением потянулась. Пора собираться в агентство. Скорее бы уже лорд Марэт вернулся. Посетители, прознав, что агентство принадлежит знаменитому сыщику, шли толпами. Хиз брался лишь за самые простые дела, а Илламэль только и могла, что записывать заявки и уверять, что как только Марэт вернется, так тут же приступит к расследованию.