Агентство ’Последний путь’
Шрифт:
— Рубаху с него снимай. Мне грудь голая нужна, — проскрипела старуха, ковыряясь в волосах.
Бэк принялся раздевать отца, тело которого оказалось жутко горячим и потным.
Незнакомка тем временем выдернула тонкий корешок из волос и начала катать его по своей чёрной одежде. На глазах парня в её руках корешок превратился в тёмно-коричневое подобие свечки.
— Мать земля... — проскрипела она, ставя свечку на грудь берсеркера.
Следующий выуженный из спутанных волос корешок она поднесла к вытянутым губам. Она начала на него дуть, отчего на
— Вольный ветер...
Очередной корешок, но его слепая старуха принялась вылизывать, образуя своей слюной такой же, но тёмно-синий налёт.
— Журчащая водица...
Последний корешок она вытащила, тщательно перебирая лохмы. Найдя чёрный засохший корешок, она положила его на стол рядом с Вершей. Сама же она выпрямила пальцы, на которых отрасли короткие когти, и принялась выковыривать из-под них грязь. Слепив её в один комок, она облепила корешок и установила на грудь воина.
— Смерть, что за каждым стоит и в затылок дышит.
Парень смотрел на все эти действия с опаской, стоя у стены, но не вмешивался. Внутреннее чутье подсказывало, что со старухой он не справится. И Верша скорее всего тоже, даже если бы был здоров.
Расставив свечки, старуха подняла руку и распростёрла когтистую лапу над свечами.
— Огонь, брат... пламя друг... Покажи его судьбу...
Корешки истлели и спустя секунду вспыхнули небольшими огоньками. Свечи горели ровно, но тут старуха сжала кулак, и они мгновенно прогорели, выпустив в помещение тонкие струйки дыма. Они сплелись вместе, выстраиваясь в незнакомые символы. Бэк отметил, что раньше таких символов не видел. Они были непривычными по форме, и сплетались в одну длинную вязь.
— Смерть за твоим отцом стоит. За всеми поглядывает и в затылок дышит, а за твоим стоит и руку уже положила, — проскрипела старуха. — Проклятье на нём смертное. Сильное.
Она повернула голову и взглянула на мальчишку.
— Помоги, — тихо попросил он.
— С таким не поможешь. Такое проклятье только боги снять могут. Только вот дела до твоего отца и тебя им нет. Не нашем миром вы рождены. Не нашими землями и хлебами вскормлены.
Парень молчал несколько секунд. Взгляд метался от старухи до Верши, который уже перестал стонать, окончательно потеряв сознание.
— Помоги...
Старуха опустила взгляд на берсеркера и наклонила голову. Что-то углядев в нём, она проскрипела:
— На нём пророчество... пророчество длинное... тяжел его рок будет... — она подняла взгляд на Бэка. — Но если уж он этих гадов убить пришёл...
Старуха подошла к мальчишке и произнесла:
— Есть тот, кто помочь сможет. Есть тот, кто его судьбу решит, но плата нужна. Достойная.
Бэк кивнул и метнулся прочь из избушки. Он подбежал к телеге, схватил мешок с деньгами и не обращая внимания метнулся обратно в дом. Там он поставил на земляной пол тяжёлый мешок с деньгами прямо перед ногами старухи.
— Золото да серебро... — проскрипела она. — Плохая плата. Не будет с тобой перворожденный
Парень растерянно почесал затылок, а затем снова метнулся к телеге, откуда притащил мощную секиру.
— Этим, значит, отца твоего приложили? — задумчиво спросила старуха, нагнувшись к оружию, но так к нему и не прикоснувшись.
— Угу, — буркнул парень.
— Мало... мало платы, но тут уж, как Он решит...
Старуха, шаркая ногами, подошла к двери и кивнула мальчику.
— За мной ступай...
Парень пошёл за ней. Выйдя из дома, они дошли до края леса. Проводница остановилась, втянула носом воздух и не оборачиваясь спросила:
— Боишься богов?
Парень пожал плечами, а та, словно могла видеть его, кивнула:
— Правильно. Бояться богов смысла нет... Сейчас тропами пойдём. Меня держи за одёжку и не отпускай... Головой не верти и не отставай. Отпустишь или с шага собьёшься — пропадёшь навсегда. Понял?
— Понял, — кивнул Бэк и ухватился за край засаленного коричневого платья.
Старуха кивнула и сделала шаг вперёд Мальчишка шагнул вместе с ней и чуть было не споткнулся. Пространство смазалось, и они оказались в совершенно другом месте, на поляне, вокруг многовековые сосны. Ещё шаг, снова смазанное пространство, и они уже на берегу какого-то озера. Яркая голубая вода, берег, высланный белой каменной крошкой, и горы за озером, покрытые густой зеленью.
Парень не успел открыть рот, а старуха снова сделала шаг, и пространство снова смазалось, и они оказались в дремучем лесу, кроны деревьев которого закрывали солнечный свет.
В нос ударило сыростью и прохладой.
— Пришли, — проскрипела старуха и повернулась к мальчишке. — Не дерзи, перворожденный этого не любит. Ступай вперёд, и железку эту прихвати. Как дойдёшь, перед ним её положи и жди.
Бэк кивнул и, с трудом подняв секиру, положил её себе на плечо, после чего отправился дальше.
Шёл он недолго. Буквально через несколько минут он вышел из густых зарослей, оказавшись на берегу небольшого озерца.
Неглубокая вода подсвечивалась слабым голубым свечением. Несмотря на свет, Бэк прекрасно видел дно и мелких рыбок, что неспеша виляли хвостом, а иногда резко ускорялись, то ли убегая, то ли догоняя кого-то. От этого на поверхности озерца появлялась рябь, из которой вверх вылетали белые огоньки.
Мальчишка сделал пару шагов вперёд и остановил свой взгляд на огромном мощном дереве, стоявшем посередине этого озерца. Огромный ствол, который не смог бы охватить ни он, ни Верша, ни они вместе. Нижние ветви начинались так высоко, что парню показалось, ни одна лестница их не достанет.
Бэк огляделся, но ничего и никого больше не видел. Старуха не объяснила, как выглядит перворожденный. Немного подумав, мальчика пошёл дальше.
Вода оказалась теплой, а глубина озера не выше колена. Рыбы прыснули в стороны, перепуганные вторжением незнакомца. От этого к ветвям огромного дерева начали подниматься тучи мелких белых огоньков.