Агентство «Томпсон и К°»
Шрифт:
Томпсон решил, что положение критическое, и разбудил Робера.
Робер, к сожалению, не мог помочь шефу, и оба признали, что неспособны облегчить участь больных. А те все более походили на умирающих.
— Что-то все же надо делать,— сказал Робер.— А если спровоцировать рвоту?
— Каким образом? Вы знаете средство?
— Теплая вода,— предложил Робер.
— Попробуем! — закричал Томпсон. Он совсем потерял голову.
Средство, к которому посоветовал прибегнуть Робер, сразу же дало результаты. После второго стакана теплой воды добровольные санитары получили очевидное доказательство его
Но что же увидели Робер и Томпсон? Что открылось их удивленным взорам?
Они с предосторожностями промыли тазы, и тогда…
Их ослепил блеск.
Изумруды, рубины, жемчуга — более пятидесяти различных драгоценных камней сверкало на дне!
Томпсон и Робер растерянно посмотрели друг на друга. В эту минуту им все стало ясно. Вот они, воры — осквернители креста с острова Терсейра! Полиция Азорских островов не ошиблась, подозревая экипаж «Симью» в укрывательстве грабителей.
Робер первым обрел дар речи.
— Это слишком серьезная тайна, чтобы о ней знали только двое,— сказал он.— Следует позвать кого-нибудь из пассажиров, преподобного отца Кули, например.
Томпсон кивком выразил согласие.
Когда преподобный Кули вошел в каюту, где задыхались братья да Вега, больные были в том же состоянии. Вероятно, из их желудков удалось извлечь не все. Следовало продолжить процедуры, чтобы в этом убедиться.
Таким оригинальным способом вскоре было получено еще триста драгоценных камней, в основном алмазов. И больные наконец почувствовали явное облегчение. Теперь причиной их недомогания была только морская болезнь, и опасаться за жизнь братьев не следовало.
Трое «понятых», пересчитав камни, передали их Томпсону. Затем составили протокол весьма необычного события.
Заперев драгоценности, Томпсон отправился к лейтенанту, капитулировавшему несколько часов назад.
Но когда администратор вышел на палубу, перед ним возникла фигура вездесущего Саундерса. За ним, как всегда, следовала его тень — сэр Гамильтон. Их вид выражал недовольство.
— Минутку, сэр,— сказал Саундерс, останавливая Томпсона на ходу.— Мы хотели бы знать, когда кончатся эти безобразия.
— Какие безобразия? — бросил Томпсон нетерпеливо.— В чем дело?
— Как вы разговариваете, сэр! — надменно закричал Гамильтон.— Мы желали бы знать, наконец, долго ли будут попираться все обещания относительно соблюдения программы путешествия, ведь мы имели глупость ей поверить!
Как! Опять эта программа! — поглощенный куда более важными делами, Томпсон вместо ответа только пожал плечами и, нервно оттолкнув Гамильтона, быстро последовал по направлению к каюте лейтенанта.
Барон задохнулся от ярости.
Найдя лейтенанта, Томпсон увел его к себе, сказав, что предстоит важный разговор.
— Лейтенант,— обратился он к собеседнику,— вам пока не везло в военных действиях.
— Да, сэр,— ответил лейтенант, насторожившись.
— Мы сейчас увозим вас на Мадейру.
— Кажется так, сэр.
— Для нас обоих это неприятное дело, и я думаю, если бы предоставился случай разрешить его к обоюдной выгоде…
— Это невозможно,— сказал лейтенант.
— Вы знаете,— невозмутимо продолжил Томпсон,— что ваше правительство обещало премию за поимку вора?
— Да,— подтвердил лейтенант,— но я не вижу…
— Постойте,
— Эти воры?
— Они у меня, я их поймал,— спокойно сказал Томпсон.
— Ну да? — удивился лейтенант.
— Они у меня, равно как и большая часть украденных сокровищ!
Бледный от волнения лейтенант, неспособный произнести ни слова, схватил Томпсона за руку. И тот предложил следующее:
— Вы понимаете, что премия принадлежит мне. Сделаем так: вы скажете, что ушли сами, специально, чтобы поймать воров, присутствие которых подтвердит ваше заявление. А я готов отдать вам пятую, в крайнем случае четвертую часть причитающегося мне вознаграждения.
— Ну и ну…— пробормотал лейтенант непонятно с каким отношением к словам собеседника.
— Так как, принимаете предложение? — настаивал Томпсон.
— А если я откажусь?
— Если вы откажетесь,— ответил Томпсон,— то условимся, что я ничего вам не говорил. Я высаживаю вас на Мадейре, оставляю воров себе и передаю их в руки английского консула [86] .
Голова лейтенанта работала лихорадочно. Отказаться от предложения Томпсона — значит вернуться в Сан-Мигель с повинной, стыдясь того, что дал провести себя как мальчишку. Принять его — значит, напротив, вернуться с почетом, потому что успех оправдывает все. Даже если вероятность получения своей доли премии ничтожно мала, то все равно такой поворот дела кажется более выгодным. Это поднимет его репутацию в глазах начальства, ведь он может приписать себе заслугу захвата грабителей.
[86] Консул — здесь: представитель какого-либо государства в крупном городе другой страны.
— Я согласен,— сказал он решительно.
— Очень хорошо,— одобрил Томпсон.— В таком случае оформим дело сейчас же.
Между двумя сторонами было подписано компромиссное соглашение на только что выдвинутых условиях. Томпсон передал офицеру драгоценности и потребовал расписку. Затем облегченно вздохнул и поздравил себя с благополучным окончанием опасного дела.
В то время как Томпсон вел переговоры, в сердце Гамильтона накапливался гнев.
Едва придя в себя от шока, в какой повергла его наглость Томпсона, барон, кипя от возмущения, кинулся в погоню за нахалом. Найти его он не мог и обратился к капитану Пипу. Спустившись со своего мостика, тот прогуливался, безмятежно выкуривая утреннюю сигару.
— Капитан,— сказал барон, едва сдерживаясь,— могу ли я знать, к кому на этом корабле обращаться с протестом?
Капитан развел руками, давая понять, что не знает.
— К Артимону, быть может,— предложил он рассеянно.
— Капитан! — возмущенно рявкнул Гамильтон, красный от гнева.
— К вашим услугам, сэр,— миролюбиво ответил капитан.
— Я считаю, что здесь надо мной поиздевались достаточно. И поскольку за маршрут корабля ответственность несете вы, то соблаговолите сказать, почему позади я все еще вижу скалы «Муравьев»? Почему в десять утра мы все еще напротив Санта-Марии? Почему после восьми часов плавания еще виден остров Сан-Мигель?