Агентурная разведка. Книга первая. Русская агентурная разведка всех видов до и во время войны 1914-1918 гг.
Шрифт:
Ясно, каким удобным для русской беззаботности человеком являлся Юлиус. Для того, чтобы чины посольства и "высокие путешественники" еще более ценили Юлиуса, германские власти вообще и полиция в особенности помогали Юлиусу во всем. Он мог достать билеты на железную дорогу или в театр, когда они уже были распроданы, получить беспошлинно с таможни вещи или переслать их и т. д.
Когда военный агент поинтересовался у первого секретаря посольства, как они не боятся держать исключительно немецкую прислугу вообще и такую личность, как Юлиус — в особенности, тот с грустной улыбкой бессильного человека ответил: "Это невозможно. Если мы уволим Юлиуса, то германское министерство иностранных дел нас за это съест…
У Юлиуса на руках находились ключи от помещений канцелярии посольства. Когда происходила уборка, а также ночью, все шкафы посольства находились в его распоряжении. В посольстве имелось несколько хороших шкафов с секретными, но не шифрующимися замками. Ключи от этих шкафов находились в заделанной в стене кассетке, которая открывалась простым ключом. Потом ключи переложили в один из секретных шкафов. Однако, вскоре у этого шкафа испортился замок. Никто не знал, как быть, Юлиус сразу пригласил слесаря, ему одному известного, который, как привычное дело, открыл шкаф в одну минуту… Осенью 1909 года двое из чинов посольства, подъезжая около 11 часов вечера к посольству, увидели ночного сторожа посольства, стоявшего у приоткрытых ворот. Как только сторож заметил подъезжавших, он быстро шмыгнул в ворота и захлопнул их за собой. Чины посольства стали звонить, ибо своих ключей не имели. Только через порядочный промежуток времени тот же сторож, с заспанным лицом, открыл им дверь. "Вероятно, в канцелярии посольства шел обыск, и надо было дать время захлопнуть шкафы и скрыться" — добавляет военный агент.
Только после этого случая Юлиус был заменен бывшим русским матросом, которого немцы начали бойкотировать.
"По слухам, — пишет военный агент, — у Юлиуса образовалось уже большое состояние. Он получал жалованья 100 марок в месяц, больше этого "на чай" на комиссионерство и контрабанду. Полагаю, однако, что главный источник его доходов — разведка…
"Главное управление Ген. штаба усмотрит из настоящего донесения еще раз, почему я упорно не хотел сдавать своих шифров и секретных дел на хранение в посольство".
О таких же порядках писали и другие военные агенты. В результате всех этих рапортов Ген. штаб начал принимать кое-какие меры.
Во-первых, он циркулярно разъяснил всем своим военным агентам, что их квартиры не пользуются правом экстерриториальности и поэтому шифры и секретные дела военной агентуры предложил им хранить в соответствующих помещениях посольств, миссий и генеральных консульств, а "отнюдь не в своей квартире, хотя бы и в секретных несгораемых хранилищах…",
Во-вторых, Ген. штаб предложил военным агентам заменить своих вольнонаемных слуг русским подданными военнослужащими, лучше всего из состава нижних чинов полевой жандармерии, причем Ген. штаб в данном случае соглашался покрыть расходы по отправке в экипировке такого "нижнего чина", а оплату для него на месте помещения и продовольствие — возлагал на личные средства военных агентов.
В третьих, всем военным агентам был разослан следующий циркуляр:
"Имеются сведения о случаях ненадежности частной прислуги некоторых из наших военных агентов. Замечено:
1. Стремление прислуги точно выяснить, кто посещает военного агента и с какой целью, хотя бы это и не вызывалось требованиям службы.
2. Рытье в бумагах, брошенных черновиках и т. п.
3. Вхождение, более частое, чем нужно, при шифровке бумаг.
4. Пропажа ключей от секретных шкафов и т. д.
Изложенное сообщается для сведения и принятия мер предосторожности — даже от прислуги, вывезенной из России, и уже долго состоящей на службе".
Таким образом, оба этих вопроса теоретически как будто бы были разрешены, но фактически осталось в силе старое положение, ибо посольства, миссии и генеральные консульства
Далее, одним из вопросов, волновавших военных агентов и мешавших их работе, был вопрос о взаимоотношениях с послами и консулами.
Вот несколько примеров.
Военный агент в Австро-Венгрии полковник Занкевич в 1911 году писал генерал-квартирмейстеру Ген. штаба об отношении к нему посла Гирса. "Уже из отзывов лиц, близко знающих Гирса, — писал Занкевич, — я знал, что он принадлежит к числу тех послов, которые не только не признают совместной работы с военным агентом, но и стараются облечь деятельность подведомственных им канцелярий и свою собственную в покров тайны от него. Всегда ориентируя посла в представляющих для него интерес военно-политических вопросах, я, не получая от него каких-либо ценных указаний, до последнего времени все же не замечал в нем желания играть со мной в прятки.
Получив сведения о раскрытии нашего агентского шифра австрийцами, посол счел возможным сказать мне об этом лишь через два дня…".
Далее Занкевич указывал, что вся беда, по его мнению, в том, что Гире боится, как бы Занкевич не использовал его сведений для своих донесений.
В другом рапорте тот же Занкевич сообщал Ген. штабу, что некоторое время тому назад он обратился к полковнику Артамонову (военный агент в Сербии) с просьбой помочь ему организовать наблюдение в Боснии и Герцеговине через Сербию. Артамонов почему-то уведомил об этом посла Гартвига, который счел нужным и возможным послать в министерство иностранных дел с курьером депешу политического характера, в которой упоминает и о просьбе Занкевича. В министерстве иностранных дел все такого рода депеши литографировались и рассылались во все посольства и миссии.
Занкевич умолял Генеральный штаб принять меры, чтобы его просьба к Артамонову не попала бы в этот литографируемый материал.
Такого рода фактов можно было бы привести довольно много. Но нам кажется, что и приведенных достаточно для характеристики отношений между представителями министерства иностранных дел и военного ведомства.
В 1907 г. Генеральный штаб разослал всем своим официальным военным агентам циркуляр, из которого вновь приходится сделать вывод о весьма слабой осведомленности Ген. штаба в отношении своих соседей. Суть циркуляра заключалась в следующем. Начальник Ген. штаба приказал всем официальным военным агентам донести, помещают ли они свои статьи по вооруженным силам соответствующих государств в "Русском инвалиде". Далее его именем приказывалось, что "во всяком случае, такие статьи, во избежание того, чтобы печать располагала бы более подробными сведениями, нежели имеются в управлении Генерального штаба, — должны предварительно их помещения, представляться начальнику Генерального штаба для прочтения…".
Увеличилась ли от этого мероприятия осведомленность Ген. штаба об иностранных армиях, — нам неизвестно…
В 1908 году 5-ое делопроизводство Ген. штаба, наконец, пришло к заключению, что"… наши разведывательные органы, представляя свои донесения, в большинстве случаев не знают, как оценена их работа. Почти совершенно нет и обмена сведениями между названными органами, большинство которых не знает, на что направлена работа других разведывательных органов".
Исходя из этих соображений, 5-ое делопроизводство предложило ежемесячно составлять перечни важнейших донесений со сжатым изложением последних и указаниями, по каким вопросам следует продолжать работу, что необходимо проверить, на что обратить особенное внимание, какие работы начать вновь и т. д.