Агентурная разведка. Книга первая. Русская агентурная разведка всех видов до и во время войны 1914-1918 гг.

Звонарев Константин Кириллович

По словам того же Маркса, первый опыт такой организации в войну 1914–1918 годов был предпринят англичанами, использовавшими расовую ненависть арабов к туркам и организовавшими мощное восстание в Аравии.

Исходя из этого, Маркс решил, что штаб Одесского военного округа не хуже Англии и поручил Фарди начать "интенсивную пропаганду среди арабов в Константинополе, Багдаде, Алеппо и других центрах, еще не затронутых английской пропагандой".

По словам Маркса, еще легче, чем среди арабов, можно было вызвать брожение среди курдов, для чего достаточно было, якобы, подкупить более влиятельных курдских вождей, — "мера, испытанная нашей дипломатией в прежние годы".

И вот, исходя из всех этих соображений и предпосылок,

Маркс предложил своему агенту Фарди, якобы имевшему обширные знакомства и весьма влиятельные связи в стране, — приступить к делу. Кто такой был этот Фарди, мы не знаем. Сомневаемся, знал ли это также и Маркс. Но, во всяком случае, этот Фарди доносил Марксу, что он имеет через своих агентов доступ к высшим турецким придворным сферам, что он пошел в соглашение с некоторыми русофильски настроенными принцами крови и сановниками и уговорился действовать с ними сообща с целью вызнать в стране революционное движение, направленное к ниспровержению германо-младотурецкого режима; что он решил "заагентурить" популярных среди солдат офицеров, представителей многочисленных духовных сект, представительниц Лиги эмансипации турецких женщин, якобы, пользовавшейся большим закулисным влиянием в высших сферах, что он заагентурил во многих пунктах высших полицейских чинов, а также чинов почты, телеграфа, телефонной сети и высших служащих железных дорог; что им устроена секретная типография, в которой уже печатаются прокламации и воззвания, причем одна из прокламаций, говорившая о предполагавшейся кощунственной отправке германцев в Мекку, якобы, была расклеена в Константинополе и пр. и пр.

Через некоторое время Фарди донес Марксу, что его организация убила фон-дер-Гольц-пашу, Абдул-пашу, фон-Мюнцнер-пашу, Ахмед-Заде-Селим-бея; совершила покушения на Энвер-пашу и Сандерс-пашу, устроила 15-го июня 1916 года массовое убийство германо-турецких офицеров в Сивасе и пр. и пр.

Фарди доносил, что революционная пропаганда велась его организацией, главным образом, на фронте в районах Эрзинджана, Гюмушхане, Байбурта и Сиваса и лишь благодаря ей русские войска имели успех на Кавказском фронте. Кроме того, этой пропагандой, якобы, были вызваны беспорядки в прибрежных городах Эгейского моря, например, в Смирне, в районе Бруссы и др., куда германо-турки для водворения порядка вынуждены были послать значительное количество войск.

Эта столь "плодотворная работа" Фарди в течении пяти месяцев стоила русской казне 86.900 рублей. На расширение и продолжение этой деятельности Маркс требовал от Ставки 50.000 рублей.

Понятно, что Фарди никакой организации не имел, никого из указанных им лиц не убил, никакой пропаганды не вел, а состоял агентом германской контрразведки, обманывавшей Маркса и выкачивавшей от него деньги.

Ставка это поняла сразу после первого же доклада Фарди и приказала все это дело прекратить.

Закончилось это громкое дело в сентябре 1917 года, когда военный агент в Копенгагене Потоцкий написал, что он "настаивает на уничтожении Фарди, выдавшего, находясь уже в России, туркам двух русских агентов в Константинополе". Тогда и Маркс на запрос Ставки ответил, что "Фарди израсходовал уйму денег и ничего толкового не дал".

Так кончилась попытка штаба Одесского военного округа организовать это своеобразное "революционное движение" в Турции…

Другая попытка заняться организацией аналогичного "революционного движения", но уже в Германии, была в конце 1916 года сделана переводчиком управления генерал-квартирмейстера при Ставке Главковерха капитаном Брагиным. Он представил по команде соответствующий доклад, в котором наметил четыре главнейших линии "революционной пропаганды" в Германии, а именно:

1. На почве ненависти к прусской гегемонии и политической розни составных элементов германской федерации.

2. На почве вечных противоречии интересов труда

и капитала.

3. На почве военно-дипломатических неудач.

4. На почве продовольственных затруднений и кризисов.

Кроме этих главных и всеобщих поводов "к недовольству масс населения главного члена коалиции центральных держав", Брагин указывал еще на "недовольство поляков, сепаратистские стремления Чехии и Венгрии, ропот в Австрии и в австрийской армии против германского верховенства, революционные стремления Эльзас-Лотарингии, недовольство среди купеческого и портового населения Бремена и Гамбурга, много потерявшего, а частью и совершенно разоренного, благодаря отнятию у Германии колоний и заморских рынков, прекращению транзита и усиления роли Америки до подавляющих размеров в международной торговле".

Для использования этих "главных и второстепенных поводов" в целях "революционной" пропаганды и проникновения "этих идей в Германию", Брагин наметил следующие "пути и средства":

"1. Путь заграничной и подпольной печати.

2. Распространение манифестов и прокламаций не существующего в действительности "германского революционного комитета".

3. Пропаганда среди имеющихся у нас пленных германских и австрийских нижних чинов.

4. Непосредственная агитация на заводах и фабриках Германии, в особенности на тех из них, которые работают для военных целей.

5. Вступление в непосредственные сношения с революционными вожаками Германии от имени несуществующей "Лиги прекращения войны".

6. Учреждение международного банка для финансирования якобы пацифистского движения среди воюющих стран, а на самом деле, лишь среди населения одной центральной коалиции".

Для достижения этих целей Брагин считал необходимым "широко пользоваться деньгами, как орудием пропаганды и подкупа", привлечь к работе видных знатоков и специалистов в области знания политико-экономической жизни Германии "ценою каких бы то ни было усилий и затрат, как отечественных, так и иностранных, в особенности же английских и американских экономистов". Из отечественных специалистов он считал необходимым привлечь "наиболее способных, находящихся на военной службе у нас и союзников". Русско-подданные, привлеченные к этому делу, должны были быть "православного вероисповедания, носящие еще до войны чисто-русские фамилии". Из нерусских Брагин рекомендовал "широко пользоваться услугами латышей и эстонцев, в некоторых случаях — поляков; мусульманами же следовало пользоваться лишь при возможности перенести пропаганду в пределы Турции. Евреи Брагина очень соблазняли своим "знанием немецкого языка и национальной склонностью к революционной пропаганде". Но он их боялся и ставил их использование в зависимость от "наличия неослабленного за ними надзора".

Брагин требовал для предлагаемого им предприятия "единства действий, сосредоточения в руках военного министра и согласуемого с общим ходом событий; абсолютную тайну и изолированность отдельных органов друг от друга, самостоятельность их работы, но полную осведомленность об их действиях центрального органа и полную их подчиненность этому органу; независимость органов агитации заграницей от наших военных заграничных агентур, абсолютную неосведомленность последних о характере деятельности органов агитации и пропаганды".

Для проведения в жизнь этого "колоссального плана", Брагин предлагал создать при Главном управлении Генерального штаба "центральное агитационное бюро из десяти лиц" и заграничные агентуры этого бюро — в Швейцарии, Голландии, Дании и Америке.

Брагин, видимо, так глубоко верил в серьезность своего "плана", что не забыл уже заранее поставить задачи даже отдельным будущим агентам, например:

1. Сформировать революционный комитет в Эльзасе среди рабочих крупповских заводов.

2. Распространить определенное количество прокламаций или номеров подпольных изданий.