Агенты Берии в руководстве гестапо
Шрифт:
Против «взаимовыгодного» сотрудничества с карательными органами ничуть не возражала и германская интеллигенция. В солидный и «цивилизованный» рейхсбанк поступали в огромных количествах вещи казненных — золотые часы, серьги, кольца, браслеты, зубные коронки. Приходовались они на счет под шифром «Макс Хейлигер», но это было не ахти какой тайной. Потому что с 1942 г. подобные ценности Рейхсбанк стал закладывать в муниципальные ломбарды, чтобы обратить их в наличные. И операции приняли такой размах, что к началу 1944 г. Берлинский ломбард оказался переполнен этими вещами, известив Рейхсбанк, что далее он их принимать не в состоянии. Однажды начальник административно-хозяйственного управления СС Поль и директор Рейхсбанка Функ устроили для служащих и финансистов банкет, в ходе которого гости совершили
Или возьмем высококвалифицированных германских инженеров, техников, конструкторов. Когда был объявлен конкурс на строительство крематориев в Освенциме, поучаствовать в нем нашлась масса желающих. Выиграла контракт компания «Топф и сыновья», специализирующаяся на поставках отопительной аппаратуры. По данному поводу была обнаружена обширная переписка, показывающая, что назначение конструируемых систем отнюдь не скрывалось. Так, фирма писала в Освенцим: «Содержание: О строительстве крематориев 2 и 3 для лагеря. Мы подтверждаем получение вашего заказа на 5 тройных печей, включая 2 электрических подъемника для поднятия трупов и 1 запасной подъемник. Заказ включает также установку для загрузки угля и устройство для транспортировки пепла…» А другие фирмы были рады урвать контракты на строительство и оборудование газовых камер.
Словом, можете себе представить обычную атмосферу конструкторского бюро. Начальник сообщает — так и так, удалось получить хороший заказ для концлагеря. И начинается обычная деловая работа. Инженеры на технических совещаниях спорят, какой запас прочности придать каким-нибудь штырям для подъемников. Роются в справочниках конструкционных материалов, советуются с технологами, как будут влиять температурные условия, насколько опасны человеческий жир и пепел с точки зрения коррозии. Находят оптимальные решения. Пожилые обстоятельные чертежницы и вертихвостки-машинистки готовят проектную документацию, клерки пересылают ее на производство.
Специалисты фирм-изготовителей приезжали в лагеря, участвовали в монтаже и отладке своих систем, присутствовали при испытаниях. Уточняли режимы эксплуатации, нормы потребления расходных материалов, амортизации. Писали акты приемки и свои инженерные отчеты с указанием выявленных недостатков, предложениями по усовершенствованию на будущее. А изготовление смертоносного газа «Циклон-В» находилось в ведении концерна «И. Г. Фарбениндустри» (с которым благополучно поддерживала картельные связи американская «Стандарт ойл оф Нью-Джерси»). Патенты на производство этой отравы получили у концерна фирмы «Теш и Штабенов» в Гамбурге и «Дегеш» в Дессау.
И другие пытались урвать свой кусок от «пирога». Берлинская компания «Заводы Дидье» боролась за контракт на поставку печей для сжигания трупов в Белградском лагере и писала эсэсовским заказчикам: «Для подачи трупов в печь мы предлагаем простую металлическую вилку, передвигающуюся с помощью поршней. Каждая печь будет иметь рабочую камеру 24x18 м, поскольку гробы использоваться не будут. Для транспортировки трупов от места их сосредоточения к печам мы предлагаем использовать легкие колесные тележки. Схема работы установки, выполненная в масштабе, прилагается». С ней соперничала фирма «С. Н. Кори», которая уже построила 4 печи для Дахау и 5 для Люблина и представляла свои предложения: «Ссылаясь на наши устные переговоры относительно поставки оборудования упрощенной конструкции для сжигания трупов, мы настоящим представляем чертеж наших усовершенствованных кремационных печей, действующих на угле, которые до сих пор полностью удовлетворяли заказчиков».
Контракт на изготовление «автомобилей 3» — «душегубок», получила автомобильная фирма «Заурер». И тоже ведь вряд ли могло быть секретом для инженеров и техников, для каких целей надо делать кузов герметичным и отводить вовнутрь трубу выхлопных газов. Несколько фабрик поставили на серийную конвейерную основу производство дубинок для лагерных надзирателей, плетей, хлыстов. А Данцигский технологический институт занялся проблемами «утилизации» человеческих тел, рационального использования таких «отходов», как кожа и жир. После ряда экспериментов делались,
Не отставали и германские врачи. Не только эсэсовские. Первую идею опытов над людьми выдвинули министр здравоохранения Италии доктор Конти и ученый с мировым именем профессор Шиллинг, деятели Малярийной комиссии при Лиге Наций. И пошли опыты по заражению малярией в Дахау — из-за того, что рядом были медицинские кафедры Мюнхенского университета. Дальше спектр экспериментов стал расширяться. Принялись исследовать, воздействие отравляющих веществ, заражение тифом и гепатитом, провоцирование гангрены, пересадку костей, по заявкам Люфтваффе в лице фельдмаршала Мильха — воздействие на организм низкого давления в барокамерах, воздействие длительного пребывания в ледяной воде. Потом — и «сухое» замораживание на холодном воздухе.
Доктор Халленворден из медицинского института в Дилленбурге создал огромную коллекцию мозгов убитых людей. А профессор Страсбургского университета Хирт решил собрать коллекции черепов, скелетов и заспиртованных трупов мужчин и женщин, принадлежащих разным народам — евреев, славян, «азиатов». И собрал, для чего в концлагерях отобрали 115 человек, привезли в Эльзас, умертвили и передали Хирту и его сотрудникам для препарирования. Кроме гиммлеровского фаворита Рашера и Шиллинга в опытах на людях приняли активное участие и другие видные немецкие и австрийские медики: профессор Хольцлехнер из Киля, профессор Ярек из Инсбрука, профессор Зингер из Мюнхена, доктора Руф, Румберг, Покорны, Замерштранг, Вельтц, Мадаус, Брак, Гебхардт, Фишер, Сивере, Бонг, Майер, начальник медслужбы люфтваффе Хиппке, Финке, Герта Оберхойзер, Катценелленбоген. При каждом, учтем, действовала бригада ассистентов и младшего медперсонала.
Правда, такие работы считались секретными, но о них знали в медицинских кругах Германии, результаты публиковались в специальной литературе, обсуждались на научном уровне — и никаких протестов не вызывали. Наоборот, многие медики считали эти результаты уникальными и очень ценными. Скажем, в октябре 1942 г. профессора Хольцлехнер и Финке, написав для ВВС отчет «Эксперименты по замораживанию человека», провели в Нюрнберге научную конференцию по результатам своих работ. Присутствовали 95 ученых, включая знаменитости. И хотя было ясно, что для получения результатов много людей было доведено до смерти, вопросы задавались только научного плана. Ни малейших признаков возмущения не было. А в мае 1943 г. К. Гебхардт и Ф. Фишер прочли в военно-медицинской академии лекцию по провоцированию газовой гангрены у заключенных. Их выслушали с огромным вниманием. А присутствовавший профессор Ф. Зауэрбрух, светило немецкой медицины, сделал единственное замечание — мол, «хирургия лучше сульфаниламида».
Возьмем и такой слой общества, как немецкие крестьяне. И оказывается, что некоторые концлагеря продавали пепел сожженных в качестве сельскохозяйственных удобрений. И его покупали! Существует и множество свидетельств о том, как обращались отнюдь не помещики, а обычные «бауэры», то бишь фермеры, с отданными в их распоряжение русскими и украинскими невольницами. Как за невыполнение дневного «урока» пороли. Без увечий и злости, но сильно. И публично, собрав прочих рабынь и своих домашних. Аналогия со скотиной тут, пожалуй, неуместна. Скотину бережливые и аккуратные немецкие крестьяне не били. Существуют и свидетельства, как при побегах «остарбайтеров» фермеры устраивали коллективные облавы с собаками и охотничьими ружьями. (Полевой Б. Эти четыре года, т.1. М., 1974). Правда, инструкциями Гиммлера приписывалось именно такое обращение с рабами, иначе могли наказать самих хозяев. Но… ведь никто же насильно не заставлял этих хозяев брать невольниц.